Глава 12
Глеб вздрогнул от внезапного звука и не успел толком продрать глаза, как что-то вцепилось ему в шею. Черный силуэт растворялся в ночи, и он попытался сбежать от него, но сделал только хуже. Нечто тяжелое навалилось сзади и придавило спину. Узел, который сжимал горло, разжался, но произошло это для того, чтобы через секунду сдавить еще с большей энергией. Глеб почувствовал, что голова надувается, точно воздушный шарик, в груди же, наоборот, все сворачивалась, проминалось, кололо от нехватки воздуха. Ужасный сон. Сейчас он улетит в небо, в стратосферу, и чем выше будет подниматься, тем меньше кислорода останется для дыхания. Попытка вдохнуть через силу привела еще к большей жажде. Внутри больно екнуло, руки принялись сдирать удавку. Ему требуется расслабить узел, иначе он взорвется, как и другие шарики, когда в них накачивают слишком много воздуха. Прошла секунда, вторая, третья. Ничего не получалось, кровь барабанила по голове – что за дурацкий сон?
Жалобный, будто детский писк, происходящий от усилия, вылетел у Войнова Глеба из глотки, и в ответ где-то совсем-совсем близко над ухом раздался искаженный злобой голос:
– Я просто смотрел на тебя. Я не желал зла! Но тот, кто пытается избежать, чаще всего на зло и напарывается!
Ужас отобразился у Глеба на лице. Он вдруг понял все. Он понял, что нет никакого шарика, нет сна, что в настоящую минуту совершается нечто жуткое, его хотят задушить насмерть.
– Нет! – только и крикнул он, прежде чем неестественный хрип оборвал голос. Саша, лежа сверху, вдавливал его череп в деревянную поверхность. Он душил не руками, а какой-то удавкой, слишком сильный напор для его тощих рук. Но размышлять времени не было, и Глеб с размаху саданул кулаком себе за плечо. Послышался удар обо что-то твердое. Саша охнул. Удавка впилась в шею сильнее. Борьба усилилась, и вместе с тем яростное сопение, возня, шлепки рук по телу отчетливее гремели в воздухе тюремной камеры.
Разноцветные колючие точки замельтешили перед взором. Глеб услышал резкий писклявый звук и ощутил, как руки с каждой секундой становятся тяжелее. Вместо той привычной легкой энергии по мышцам потекла вязкая субстанция, которая сковывала движения. И вдруг случилось ужасное: в момент очередного удара кулак, зависший в темноте, медленно потянулся вниз, свесился с края койки и больше не подавал признаков жизни. Левой рукой Войнов Глеб тоже ничего не мог сделать, потому что сдерживал напор удавки. Отчаяние завладело всем его существом. Глеб что есть силы рванул к краю, надеясь слететь со второго этажа, пусть разобьет голову, но не будет задушенным. Но едва сдвинулся в места.