– Я смогу общаться со своей тётей? – вопрос звучит испуганно. Как бы я не старалась скрыть свой страх перед шейхом, не получается. Никак. Он действует на меня, как самый страшный триггер, запускающий паранойю и психоз.
Ожидаю, что он снова откажет, но шейх не спешит с ответом. Рассматривает моё лицо, пытает нервы затянувшейся паузой.
– Да.
Звучит тихий выдох облегчения. Мой.
– Спасибо, – благодарю его неожиданно даже для себя самой.
– Чего ещё желаешь, моя красавица? – напускная ласка в его голосе, ставшим бархатным, выбивает почву из-под ног.
– И я не буду больше сидеть в этой тюрьме? Я получу свободу?
– Смотря что ты называешь свободой.
– Я смогу выходить отсюда?
– Если получишь на то моё разрешение, – усмехается.
Его ответы раздражают. Неимоверно. Но я должна попытаться вырвать хоть частичку свободы, пусть даже мы понимаем это слово по-разному.
– Что нужно сделать, чтобы получить твоё разрешение и… – набираю воздуха в грудь побольше, чтобы вытеснить оттуда протест. – Твоё прощение?
– Неужели ты согласна с тем, что была неправа, когда решила предать меня?
Что? Предать?! Он мой побег так называет?
– Я жалею, да. Прости меня, эмир, – склоняю голову, чувствуя, как трещит мой хребет под тяжестью беспочвенных обвинений. – У меня не было цели предавать тебя.
Его рука, лежащая на спинке дивана, чуть касается платка, скидывает его на плечи и зарывается пальцами в мои волосы.
– Так что… – по телу мандраж от его мягких, но жутко опасных прикосновений. – Что я должна сделать, чтобы ты простил меня?
– Просто попроси, – его лицо уже совсем рядом, прямо у моего. И горячее, приятное дыхание касается верхней губы, щекочет, ласкает.
– Пожалуйста, – шепчу и целую его первой. Касаюсь губами, проникаю языком внутрь его чуть приоткрытого рта. Никакой реакции. Он застыл, как изваяние. Хочу отстраниться, но шейх не позволяет. Ловит широко раскрытым ртом мои губы, больно впившись сильными пальцами в затылок.
Глаза закрыты, дыхание сбивчивое, скачущее. Сердце в груди то замирает, то трепыхается, как запертая в клетке птица. А руки шейха требовательно и бесцеремонно задирают на мне платье, обнажая бёдра и ягодицы, вдавливаются в мою плоть сильными, длинными пальцами, оставляя горящие следы на коже. И его запах.
Халим слегка отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Взгляд тяжёлый, возбуждённый. В нём горит желание, которое не утолить даже сексом. Я боюсь этого взгляда и жутко стыдно признаться… Хочу его.