Но в квартирах оставались отвертки, стамески, гвозди, в конце концов, и я с удовольствием решал такие задачи перед ужином.
В одной квартире по улице 40 лет Октября нашел только молоток. Но вот ванная в той квартире была выложена кафелем. Я наколотил хороших крупных осколков, чтобы ими открыть консервные банки. Вот это было приключение!
Приключения в той квартире продолжились, когда нашлось множество старинных хрупких пластинок и патефон. В тот вечер я наконец-то снова обрадовался музыке. Я ее услышал даже сквозь треск и скрип.
Потом ко мне пришла невероятная мысль, а будет ли патефон играть пластинки современные с музыкой, которая мне нравилась намного больше, чем песни бабушек и дедушек. Я забыл про тушенку сразу, оставил нетронутой даже вскрытую банку со сгущенным молоком, крепко обхватил патефон и отправился за пластинками. Я-то знаю, где по – соседству самая лучшая коллекция пластинок. У Серегиных из семьдесят третьего дома на Танковой. У них и видеокассет было видимо невидимо.
Как же я ликовал, когда заведенный, на манер музыкальной шкатулки, патефон стал прокручивать почти совершенно чисто современные мелодии. Я выбрал с десяток самых лучших, на мой слух дисков, сложил их стопкой на крышке патефона и снова вернулся в квартиру с открытыми банками.
Я вернулся еще и, чтобы порадовать хозяев отличной музыкой.
В их неприятно пахнущем холодильнике с желтыми потеками из-под морозилки я нашел бутылку вина и водки и, прихватив бутылки с собой, расположился за журнальным столиком на диване.
Водку пить мне нельзя, от нее я становлюсь совсем глупым и злым. Поэтому ее я разлил по хозяйским рюмкам, а себе в фужер налил вино. Включил хорошую пластинку и поднял фужер.
– За нас с вами, – сказал я. Помолчал и добавил, – За все хорошее. Чтобы у всех было хорошее настроение. Здоровья вам.
Потом выпил свое вино. Оно мне очень понравилось. «Аромат любви», так оно называлось. Да и бутылка была видная из себя, высокая, а ближе к горлышку бутылка расширялась, образуя сердце. На этом сердце и этикетка была с рисунком сердца, каким рисовали его на открытках или на картах. Черви. Какое неприятное слово и непонятное название для масти. В той квартире я стал частым гостем, навещал ее хозяев раз в неделю в пятницу вечером и оставался с ночевкой. Рассказывал им новости и, конечно, заводил патефон.