Выскальзываю из туалета, и подобно преступнице, надеясь никого не встретить в коридоре, крадусь, как рассчитываю к выходу.
– Ммм… что за рыбку выбило на мой берег?
Резко оборачиваюсь на низкий мужской голос и прилипаю к стене, хватая ртом воздух, будто меня и правда, выбросило из морских вод.
На меня смотрят тёмные глаза, в которых горит адово пламя, захватывая мою душу…
Вжимаюсь в стену, словно пытаясь с ней слиться. Встряхивают головой, от чего зажатый заколкой хвост бьёт по стене, будто я и вправду глупая Гуппи попавшая в сети. Пока губы пытаются втянуть воздух, насытить организм кислородом, смотрю на мужчину. Высокий, стройный. Лицо словно портрет древнегреческого Бога, высеченный из камня одарённым скульптором, а глаза – две пропасти, на дне которых догорает пламя.
– Пойдём, рыбка, – произносит мужчина и, повернувшись спиной, идёт по коридору. Звук его шагов разлетается эхом по помещению, сопровождаясь грохотом моего сердца. И я иду… Почему? Наверное, потому что Гуппи…
Передо мной отворяется дверь, безропотно вхожу.
Первая мысль – спальня. Откуда в клубе спальня? Но додумать я не успеваю, взгляд притягивает балдахин сетчатый, как невод, пленивший меня.
Мужчина оказывается передо мной, смотрим друг на друга. Высокий, статный. Белая рубашка, светлые брюки придают натренированному телу изящества. Мой взгляд скользит вниз, по скуле, огибает волевой подбородок, преодолевает кадык и замирает, застыв над второй пуговичкой рубашки, открывающей шикарный вид на бронзовую кожу.
– Отмирай, рыбка. Я не кусаюсь, – звучит раскатами грома.
Если бы даже кусался, я бы сейчас не смогла сдвинуться с места.
Рваный вдох. Ткань платья липнет к коже. Отрезвляя.
Совершаю робкий шаг назад, второй, но слабо держащие ноги не позволяют сбежать Каблук, повернувшись заставляет заваливаться тело.
Руки на талии. Зависшие над моими губы. Жалкий хруст каблука.
– Ты всегда такая неловкая, рыбка.
Открываю рот пытаясь вытолкнуть из себя хотя бы слово, но вместо него с губ срывается стон.
Глаза в глаза, и я уже на дне пропасти. До-го-раю…
Тело взлетает вверх. Кожу опаливает жар, а мокрая ткань прилипает к рубашечной, делая её такой-же прозрачной, как та, что покрывает меня.
– Заболеешь, рыбка. Кто ходит в клубе в таком виде? Сейчас мы всё исправим.
Балдахин отъезжает в сторону. А я отказываюсь на кровати.