Только в самом конце пятидесятых, немногих выживших «врагов народа» перевели на поселения, откуда разрешили написать родным. Так вначале шестидесятых Лида узнала, что муж её жив, и ждёт пересмотра дела. Его отправили в Москву, где принял деда Ивана сам генеральный прокурор СССР Николай Руденко, в своё время бывший обвинителем на Нюренбергском процессе. Извинился за приговор, вынесенный в год смерти Сталина, признал его ошибкой и заверил, что больше к нему нет никаких обвинений и подозрений, а на месте жительства ему и семье создадут нормальные условия…
Оканчивая среднюю школу, Алексей Корсак был у него в гостях, и расспросив у деда Ивана о его жизни в Бельгии, возвращении после лагерей и всего пережитого там, не жалеет ли он о возвращении из Бельгии на Родину, на что получил ответ:
– Нет, не жалею несмотря пережитые муки и страдания. Мы там были совсем чужие!
В дальнейшей жизни к нему и семье не было никаких притеснений, удалось спокойно жить у себя в донецких степях, работать на родных угольных шахтах. Что-то из опыта в добыче Рурского угля, удалось ему передать и землякам-горнякам на Донбассе, правда, с задержкой почти в девять лет отданных лесоповалу вГУЛАГе.
14
Под эти воспоминания о дедах, войне и ГУЛАГе Алексей, в очередной раз «протоптался» на машине к КПП военного городка, была это очередная осенняя пятница с тягучим трафиком, на благоустроенные дачи и в загородные дома поздно вечером ехали многие жители Москвы. Показав пропуски солдату, проехал Алексей не на съёмную квартиру, куда ему совершенно не хотелось, предварительно позвонил перед киносеансом жене, сообщив о проблемах на «объекте», сообщил, что приедет поздно. Зная «совиный» режим родной сестрички подъехал к её коттеджу, точнее к их служебному жилью. Сестра, как и её муж, военный, ждали получения уже честно выслуженной службой в дальних гарнизонах квартиры.
Все окна в домике, где жила сестра, сияли мощными электролампами, несмотря на довольно позднее время. Она очень часто поздними вечерами хозяйничала. Первый год после приезда в Москву Алексей жил у них, где ему была выделена отдельная комната, по соседству с ванной комнатой. Там сестра смывала с себя кухонную «копоть», это не позволяло спать ему глубоко, долго и полноценно – вечный шум в третьем часу ночи это было обычное дело. Ведь до места службы Надежде всего пять минут на каблучках и неспешно, да и на разводы она не ходила, хоть и служила в вооружённых силах.