– Сейчас поедим, и будем рассказывать о себе! – не понижая уровня жизнерадостности заявил Керл, а у меня внутри слегка заледенело. Как только вопрос касается моего происхождения…это просто нож острый. Но что поделать? Здесь люди в первую очередь говорят о своем Клане, и все невероятно озабочены социальным статусом. Просто-таки до смешного озабочены. Как маньяки озабоченные блондинками в черных чулках.
Поели. Колбаски вкусные, ветчина – выше всяких похвал! Пиво ледяное, лепешки свежие – чем не жизнь? А жизнь-то налаживается! Ну…наверное. По крайней мере я вырвался из проклятого места, в котором меня терзали больше десяти лет. Но не сломали! Нет, не сломали.
– Эд, расскажи о себе? – просит вдруг Эдна, и Керл радостно подхватывает:
– Расскажи, расскажи! А то ты про нас знаешь, а мы про тебя – нет!
– А нечего рассказывать – бесстрастно отвечаю я, откусывая от колбаски. Прожевываю, и замечаю, что все молчат, ожидаю продолжения – Что? Да нечего, я же говорю. Сирота. Отец умер, когда мне было три года, мама – когда было семь лет. Жил до сих пор у друга семьи. Учился на дому, и вдруг – проявилась магия. Вот, в общем-то, и все. Не богат, не беден, ничем особым не отличаюсь. Не красавец, и не урод. Что еще? Ах да…играю на лютне, только лютни у меня нет. На дядиной играл. Иногда сочиняю песни. Когда настроение есть. Ехать сюда не хотел, но заставили – закон ведь, и все такое.
– Играешь на лютне?! – восхитилась Эдна, а Верга презрительно фыркнула. Вообще непонятно, зачем она сюда пришла, если ей все так не нравится. Странная девочка.
– Играю – пожал я плечами.
Да, играю. Заставили научиться. Благо, что музыкальный слух у меня есть. И стихи умею сочинять, это точно. Говорят – неплохие. Маска барда – одна из лучших для шпиона и убийцы. Ну кто может подумать, что какой-то там стихоплет, бренчащий на лютне, может быть палачом? Даже смешно! Опять же – верный способ заработать денег, если нет возможности их украсть или отнять. Меня многому научили – всему, что хотя бы теоретически может пригодиться для выживания. И не только драться и травить ядами, но еще – и танцевать. Ездить на лошади. Разбираться в моде и манерах. Даже язык веера и мушек на лице – и это я знаю! Как и несколько языков. Двенадцать лет – каждый день, без выходных, по 10-12 часов в день, а частенько и дольше. Никакого детства, никакой личной жизни. Только учеба, только тренировки на грани истязания. И за гранью – тоже.