– Хорошо, Надежда Константиновна, я постараюсь сделать все, что от меня зависит.
– Идите.
«Странно, что она не дала никаких данных о новеньком, – подумал Кеша по дороге в двадцать шестую палату, которая находилась в крыле для особых пациентов. – Обычно меня всегда вводят в курс дела, а здесь даже имени ни сказала. Ладно, сейчас сам все узнаю».
– Тук-тук… Здравствуйте. – Кеша аккуратно открыл дверь, но сразу входить не стал. Он увидел высокого худощавого мужчину, стоящего лицом к окну. – Я могу войти?
Не оборачиваясь, мужчина ответил:
– А я могу вам это запретить?
– Если вы пожелаете, я зайду немного позже.
– Вы все равно от меня не отстанете – так что тянуть? Заходите.
– Вы правы, лучше не откладывать.
Продолжая смотреть в окно, мужчина спросил:
– Как вы думаете, сегодня пойдет снег?
– Думаю, нет.
– Очень жаль.
– Меня зовут… – начал было Иннокентий.
– Доктор, у вас сигареты не найдется?
– Сигарета? Найдется, но здесь запрещено курить.
Мужчина поднял руку ладонью вверх и замер в ожидании.
–М-м-м… Не думаю, что это хорошая идея.
– А вы не спрашивайте у своей головы. У вас доброе сердце, оно не откажет старому больному человеку в таком маленьком одолжении.
Совершенно не свойственная Кеше волна легкомыслия заставила его нырнуть рукой в карман, достать пачку сигарет с зажигалкой и положить их в крепкую ладонь незнакомца.
– Только давайте сначала откроем окно.
– Откроем. Обязательно откроем. – Мужчина прикурил сигарету и медленно повернулся лицом к Иннокентию. – Так как вас там зовут, говорите?
– Иннокентий Альбертович.
– Самуил Петрович.
Они пожали друг другу руки.
– Будем знакомы.
– Да, будем знакомы, – ответил Кеша и поспешил открыть окно.
Самуил Петрович взял со стола маленькую стеклянную банку из-под допитого сока вместо пепельницы.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Иннокентий. Он заметил, что у его собеседника сквозь больничную пижаму выступают кости, на голове нет волос, а щеки провалились настолько сильно, что, казалось, его кожа просто натянута на голый череп.
– О, благодаря вашей сигарете мне стало намного лучше.
Дыхание Самуила Петровича было тяжелым и хриплым.
– Простите, но кажется, вам нельзя курить.
Иннокентию вдруг стало не по себе от необдуманного жеста милосердия.
– Вы так молоды, сколько вам лет? – спросил Самуил Петрович.