– Ну, ниже, так ниже…
Дожди шли беспрестанно до третьего дня и река напиталась, потучнела, берега стали тесны. Куда разметаться? Пологий берег принял реку к себе, а с нею и сырость, и ужаков, что раз за разом переползали дорогу. Ужаков Луу не любил – хоть и безвредные, а и бесполезные тож. Или нет под небом совсем бесполезной твари? Может, ужак ест какую-нибудь кусачую мошку и тем облегчает его, Луу, жизнь? А всё-таки – противные. Толстые. Дай время – начнут не мошку – мирных торговцев глотать. В Ра-Амони тоже поначалу думал – ужаки…
Они подошли к самой воде.
– Как, Бышка, пойдем?
Тур опустил голову, принюхиваясь. Рыцарь спешился, предоставляя туру полную свободу.
– Не хочешь?
Тур ударил копытом – раз, другой. А подковы на копытах – те ещё. Боевые подковы.
– Есть такое слово, Бышка – надо. Летать мы не умеем, так что придётся – вброд. Ты, мирный торговец, держись позади, потому как берег тот – крутой…
Ведя тура на поводу, рыцарь осторожно вступил в реку. Тур шёл неохотно, но – шёл.
Луу поставил короб на голову. Хоть и завернуто всё в пузыри, а лучше б не мочить.
Вода холодная. И мутная. Вцепится жженка, заползет под кожу, потом доставай…
Обычно вода достигала пояса, но сейчас подступила к груди, к шее. Этак и плыть придётся…
Опасения оказались пустыми – вот уже опять по грудь, вот по пояс, а вот и конец реки. Подъём крутой, скользкий.
Внезапно тур остановился.
– Что, Бышка, и ты учуял? Ничего, как-нибудь. Эй, мирный торговец, не плошай!
– Что, доблестный рыцарь? – переспросил Луу-Кин.
Но отвечать рыцарю было недосуг.
Подъём вел сквозь дубраву, деревья росли совсем рядом от дороги. Тесное место. Нехорошее место.
Нехорошие люди.
Нет, не люди – муты. Ещё хуже. От мутов откупиться просто невозможно.
Их было шестеро – по трое с каждой стороны. Едва прикрытые волчьими шкурами, с дубинами наперевес, они обступали рыцаря, ожидая сигнала вожака.
– Шли бы вы, ребята, подобру-поздорову, – сказал рыцарь. Без страха сказал, без дрожи.
Вожак словно этого и ждал. Взревел – или крикнул? Говорили, что у мутов и речи-то нет, одно звериное рычание, – взревел и бросился навстречу рыцарю. В тот же миг бросились и остальные.
Луу-Кин нажал потаенный сучок, из посоха выскочил клинок, обоюдоострое жало. Задаром не дамся!
Но биться ему не пришлось – всё окончилось в мгновения. Один мут пал в кусты с распоротым турьими рогами брюхом, а остальных посёк рыцарь. Он оказался двуруким, и сабли, с шипением рассекавшие воздух, рассекли и мутов – кого надвое, кому только отделили голову от тела.