Сердце девушки часто забилось, предчувствуя что-то. Она и сама прибавила шаг, будто пытаясь нагнать упущенное. Упущенное мгновение, которое теперь, быть может, подарило ей нечто большее…
– Я, конечно, разных девушек видел, но чтобы таких красивых, это впервые… – раздался чей-то молодой и глубокий голос с едва уловимой утренней хрипотцой.
Девушка вздрогнула, резко и неожиданно для самой себя дёрнув головой в сторону молодого человека. Почему-то боясь полностью обернуться к нему, она, покрывшись румянцем испуга и какого-то необъяснимого ей самой стыда, поспешила отвести случайный взгляд, лишь краем глаза задев обратившегося к ней юношу.
– И таких неразговорчивых тоже… – тихо добавил он себе под нос, улыбаясь. Его слова тут же растворились в лёгком порыве прохладного ветерка.
Не помня себя, девушка поспешила прочь от незнакомца. Она решила удалиться с глаз шедших рядом людей, волей-неволей ставших участниками произошедшего. Волей-неволей посмотревших на девушку и вскользь поправивших свои головные уборы…
Тёпло-жёлтый луч, сияющий рассветом разгорающегося дня и ещё сохраняющий розовато-алую палитру восходящего солнца, переливался отблесками многочисленных пылинок, словно повисших в воздухе. Через отворённую настежь широкую дверь он проник в один из отделов цеха, в котором с каждой минутой становилось всё многолюднее и многолюднее.
Вскоре сюда взбежала девушка, взмыленная быстрым шагом и сбитая с толку встревоженными мыслями. Не сбавляя шаг, она направилась в самую гущу машин, станков и людей, оставляя после себя лишь закружившиеся в незримом танце пылинки.
Почти каждый, кто уже пребывал на своих рабочих местах, обернулся на девушку, нарушившую своим видом и столь молниеносным и взбудораженным появлением какой-то немой распорядок, неукоснительный без всяких объяснений и словно неподвластный каким-либо мотивам, просто данный, должный к исполнению без лишних осмыслений.
Прошло ещё несколько мгновений, наполненных шумом и размеренной, выверенной в действиях и временных границах суетой, как всё будто по щелчку смолкло, словно подвластное чьему-то неслышному счёту: один, два, три…
И в мгновение ока огромное помещение, ласково освещаемое рассеянными лучами, погрузилось в гул и скрежет станков, одновременно начавших свою бесперебойную работу.