– Ты, если попадешь в эту клинику, сразу найди Никандра Гавриловича и попросись работать под его началом. Сразу не возьмет, но будет присматриваться. А там уж от тебя зависит.
Так я и сделал, и, действительно, всё было не сразу, через нервы, сомнения.
Я стал участвовать в операциях Никандра Гавриловича. Было нелегко, но интересно. Он показал различные приемы при выделении органа, которые значительно облегчали дальнейший ход операции. Смотри, помогай, запоминай!
Только была одна особенность… как только он брал скальпель в руки, в него, что называется, «черт вселялся». Он зверел на глазах, ругался, бил по «кривым» рукам инструментом, в общем, отрывался по полной. Операции проходили, что называется, на адреналине. Выходишь из операционной – тебя аж потрясывает.
– Видал, а! Никандр шурует в животе, как у себя дома! Ну чума! – восторгался ассистент Саша после операции.
– Ты лучше на руки свои посмотри: пальцы целы?
Так что как в том анекдоте: «Вообще-то я белая и пушистая, просто ты тут под руку»…
Так что, шествуя с ним на обходе, все понимали, кто в доме хозяин. Еще у него была привычка: он вдруг, внезапно останавливался, доставал из заднего кармана брюк старые наручные часы и сверял время, всматриваясь в циферблат, вытянув руку. Обход останавливался, и все с любопытством наблюдали за священнодействием. Потом поднимал глаза кверху, как бы подсчитывая что-то, убирал часы и шел дальше. Обход продолжался. Скоро и я нашел дома старые наручные часы, еще со школы, фирмы «Ракета» и тоже стал доставать их из заднего кармана тотчас, как только патрон доставал свои. Мы имели успех у окружающих, хотя Никандр Гаврилович никак не догадывался, отчего такое настроение у народа. Так что и на обходах оставалось местечко чудаковатой веселости, которая витала вокруг Никандра Гавриловича.
В спорах Никандр всегда распалялся и первый переходил на личности.
Как-то на собрании кафедры он сцепился с доцентом Корневым:
– А на лекциях ты вообще несешь какую-то небывалую чушь. И как это студенты тебя слушают?
Корнев даже не обиделся, он любил потасовки.
– А кто это всё мне говорит? – спросил он, раскачиваясь в кресле, с удовольствием оглядывая Никандра.
– Ты вообще похож на старшего повара. Вот раньше, когда в какой-нибудь привокзальной столовой возникнет пьяная ссора, выбегает вот такого вида, как ты, человечек в халате и колпаке, с черпаком, разводит руками: «Извините, дескать, товарищи, но в нашей столовой распивать спиртные напитки и громко выражаться нельзя».