– А вы, Ключева…
Боже, как официально!
– … отстраняетесь от работы до выяснения обстоятельств. Сдайте, пожалуйста, ключи.
Вот так я осталась и без работы, и без «Любарума». Когда я вышла в торговый зал, положив у кассы ключи от личного шкафчика, склада и входной двери, Марь Степановна хлопотала над лицом Кирюсика, намазывая синяк бодягой, охая и ахая, и почем свет ругая дворников, не посыпавших реагентом заледенелый тротуар.
Я не стала ее переубеждать. Мало ли как сложится расследование? Зачем сжигать мосты и рассказывать ей, каким образом Кирюсик получил боевое ранение. Катюха, та самая, из новеньких, оказалась мастером спорта по боксу. Надо бы взять у нее пару уроков.
А пока – в глушь, в Саратов!
Галка, прими меня в свои объятия! Хочу поплакаться на твоей груди.
Ну и родителей повидать надо бы.
Собрав вещи и вызвав такси, я отправилась в поселок. «Тихие воды» – замечательное место.
Мимо пролетали согнутые под снегом деревья, в стекло бились жесткие снежинки, а я вытирала набегающую слезу.
Ну почему же мне так не везет?
Прощай король! Прощай халиф! И ты, Чингачгук, прощай! Не свидеться нам больше!
А на горизонте ни одного принца. В поселке только стар да млад. Местному ловеласу, самому старшему из подрастающего поколения, всего–то семнадцать.
Я еще не до такой степени одичала, чтобы бросаться на детей.
Как ни странно, за последнее время мне только один нормальный (ну ладно, условно нормальный) мужик и встретился, и тот во сне.
Жалкая я. Невезучая. Стоило только разобраться, что мои сны вещие, как тут же потеряла ключи в рай…
– Женька! Какими судьбами?! – Галина наспех вытирала руки о рабочий фартук. Я едва успела бросить рюкзак на пол, как она прыгнула ко мне на шею. Маленькая, а такая тяжелая.
– У меня незапланированный отпуск, – я не стала с порога вываливать накопившееся. Всему свой черед. Как издревле поступают в деревне? Сначала накормят–напоят, а потом уже и в печь сажают. – У тебя есть чего пожевать? С утра маковой росинки во рту не было.
В мастерской у Галки тепло – в углу стоит печь, где она свои изделия обжигает. Ей гончарное дело от деда досталось. Старик сначала хотел умения сыну передать, потом Галкиному старшему брату, но те оказались бесталанными и выбрали иную стезю – служение Родине, где приносили гораздо больше пользы. На радость отчаявшегося деда недюжинный интерес проявила внучка. И помощницей оказалась такой отменной, что старик годочков через пять отошел в иной мир с улыбкой на устах: нам всегда хочется, чтобы то дело, в которое мы вложили душу, после нас не зачахло.