Ее кумиром был Гагарин. Его портреты висели в избе рядом с семейными фотографиями детей и внуков. А какой трагедией была для бабули весть о гибели ее кумира!
Бабуля была самой искусной кулинаркой на селе. Отовсюду приходили к ней за закваской для хлеба, которую она варила из хмеля, самой же выращенного. Ее уважительно звали Ивановна.
На лето в деревню к бабушке с дедушкой съезжались все внуки. Нас было восемь человек. Меня традиционно бабуля встречала одним и тем же возгласом: «Олинка, какая же ты худенькия!», и принималась всех кормить. Потом повзрослевшие внуки стали привозить своих друзей, мужей и детей. До последнего дня жизни бабули на утро к завтраку были или необыкновенно вкусные пирожки с картошкой, или блинчики. К завтраку она умудрялась набрать ягод в огороде и сварить из них варенье. Сладким пирогом со щавелем, которому меня научила бабуля, я до сих пор удивляю своих знакомых. Однажды, когда не было никакой начинки для пирожков, она испекла их с конфетами-подушечками. Вкусно было необыкновенно!
В день, когда бабуля умерла, развалилась ее печка в летней кухне. Тогда же закончилось и наше детство, и клан наш под названием «Середины». Больше мы никогда не встречались все вместе.
Мы все, четыре внука и четыре внучки, звали нашего дедушку папой. Даже те, у кого был настоящий папа. Наш папа никогда не славился особым мастерством в каком-либо деле. Но он все умел и всегда работал. У него был металлический красный ящик, в котором хранились инструменты для работы. Меня он притягивал со страшной силой. Дед сердился и говорил, застав меня засунувшей в него нос, что девчонкам не положено интересоваться такими вещами. А еще я заворожено следила за тем, как он точит о ремень бритву перед тем, как начать бриться.
Дед патологически не любил деньги. Наверно, поэтому они не особенно в семье водились, точнее, не водились вообще. Всю бухгалтерию в доме вела бабушка. Время от времени между ними возникали ссоры из-за того, что дед не помнил, куда положил деньги. Для денег было два дежурных места: заначка для непредвиденных расходов – за божницей (прости, Господи), и под клеенкой на столе. А дед умудрялся запихнуть их куда-то еще с дежурными словами: «не люблю я их». Потом они, конечно, находились в самых неожиданных местах.