Джонатану было двадцать лет. Он застрелился в доме, где мы выросли, из пистолета, выданного моему отцу во время Корейской войны. Мама обнаружила его тело.
Когда шок прошел, мы постарались понять эту, как казалось, совершенно бессмысленную трагедию. Брат недавно расстался с девушкой и, как мы считали, попробовал наркотики, но эти проблемы не объясняли решения Джонатана уйти из жизни. Сегодня, оглядываясь назад, я понимаю намного больше.
Четырьмя годами ранее редкое врожденное заболевание вывело из строя весь пищеварительный тракт Джонатана. До того момента он был совершенно здоров. И вот в шестнадцать лет его жизнь подверглась опасности, ему приходилось снова и снова посещать детскую больницу Филадельфии, проходить одну болезненную процедуру за другой. Он не мог есть. Он невероятно похудел и ослаб. Он был напуган. Это испытание было для него чудовищно травматичным. Те, кто знал Джонатана до болезни, указывали впоследствии на то, как сильно он изменился.
Пока я учился в колледже, мы редко виделись с Джонатаном, однако и позже, даже в годы, предшествовавшие его самоубийству, я не догадывался о том, что с ним происходит. Джонатан хотел выглядеть сильным и счастливым и поэтому скрывал от меня свою травму (или, точнее, скрывал то, что он сам о ней осознавал). Впрочем, я в любом случае вряд ли заметил бы что-либо, потому что сам в тот момент находился в депрессии. Я затерялся в собственных попытках самоуспокоения и по большей части был слеп даже к собственным невзгодам и травме, не говоря уже об окружающих меня людях.
После смерти Джонатана мне постепенно стала известна история психических расстройств и самоубийств в моей семье. Я проводил намного больше времени со своими родителями и вторым (теперь единственным) братом и начинал осознавать некоторые вещи, связанные с тем, как я вообще проживал свою жизнь. Я обратил внимание на нависающий надо мной длинный список под названием «Должен», который был порожден страхом – страхом не достичь успеха, страхом пожалеть об уходе с хорошей работы, страхом того, что я не понимаю, что делаю, и позже об этом пожалею. После смерти моего брата эти основанные на страхе долженствования, которые управляли моей жизнью, исчезли, и я даже не мог вспомнить, почему они вообще когда-то были так важны. И именно в тот момент я решил последовать за своей давней чарующей мечтой стать терапевтом.