В нашем краю, в Турени, так называют молодых людей – холостяков или считающихся таковыми, в отличие от женатых и вдовцов. Но бойкие бабёнки превосходно узнают их без всякого прозвища по тем признакам, что оные молодые люди легкомысленнее и веселее, чем иные прочие, закосневшие в брачной жизни.
Мавританка не колебалась в выборе между огнём костра и водой крещения. Она предпочла жить христианкой, нежели сгореть египтянкой. За это нежелание пожариться единый краткий миг обречена была усохнуть сердцем на всю жизнь, ибо для вящей уверенности в её благочестии новообращённую поместили в монастырь рядом с Шардонере, где она и произнесла монашеский обет. Церемония крещения завершилась в доме архиепископа, где был задан бал. На нём плясали без устали в честь спасителя рода человеческого дамы и дворяне Турени, которая тем и славится, что там забавляются, едят, блудят, устраивают шумные игры и всякие увеселения чаще, чем где-либо на свете. Добрый сенешал захотел покумиться с дочкой мессира д’Азе-ле-Ридель, коего в ту пору просто называли Азе Сожжённый. Рыцарь этот участвовал в битве под Акрой{28}, городом весьма отдалённым, и попал в руки сарацина, потребовавшего за него королевский выкуп по той причине, что названный рыцарь отличался важностью осанки.
Супруга мессира Азе заложила родовое своё поместье ломбардщикам и ростовщикам, чтобы собрать нужные деньги, осталась без единого гроша и в ожидании своего господина ютилась в жалком городском жилище, где даже коврика не имелось, но была горда, как царица Савская, и смела, как борзая, защищающая добро своего хозяина. Узнав о великой её нужде, сенешал поспешил весьма деликатно пригласить мадемуазель д’Азе в крёстные матери к названной египтянке и тем приобрести право помочь госпоже д’Азе. Он приберёг тяжёлую золотую цепь, доставшуюся ему при взятии Кипра, которую и собирался надеть на шейку миленькой своей куме; но вместе с цепью отдал он ей все свои поместья, седовласую голову, свою казну и белых кобылиц – одним словом, отдал всё, как только увидел Бланш д’Азе танцующей павану среди турских дам. И хотя мавританка, расплясавшаяся напоследок, удивила всё общество быстрыми поворотами, круженьем, прыжками, порханьем и разными фокусами, однако ж Бланш превзошла её, по общему мнению, своей целомудренной грацией в танцах.