Дрожа, он махнул руками, словно зовя маленькое существо к себе.
– Иди же сюда, иди. Это уже не смешно.
Удивительно, но Биби-Два послушалась и ушла с порога, стремительно взобравшись на гостеприимное плечо юного хозяина.
Гомер вернулся в дом и прошел на кухню, ему стало не по себе от того, что он так близко подходил к студии. Он налил и выпил большой стакан газированной воды; в животе сразу заурчало. Потом посадил песчанку на стол и, опершись на него локтями и обхватив руками голову, стал наблюдать, как зверек лузгает семечки подсолнуха. Гомер давно уже успел привыкнуть к этому зрелищу, и все-таки оно ему не надоело. – Ты вошла в нашу семью и должна знать, что есть две-три вещи, которые ни в коем случае нельзя делать у Пимов, – вполголоса начал он. – Первая – запрещено входить в хижину. Вторая… ладно, то же самое. И третья – то же самое. Ты поняла?
Он готов был поклясться головами всех, кого так любил: только что Биби-Два едва заметно кивнула очаровательной мордашкой. Гомер отпрянул. Не иначе как он переел шоколадного торта и теперь у него галлюцинации…
– Черт-те что, – и он возвел глаза к небесам.
– Это ты про что? – спросила Нинон.
Гомер вздрогнул. Он не слышал, как вошла тетя.
– Нет-нет, – ответил он, – ничего.
Нинон заметила на столе песчанку и погладила ее по головке.
– А ведь ты и правда прелесть! Но твоему хозяину следует отнести тебя в свою комнату… Потому что, сам знаешь, кое-кто не оценит ее присутствия здесь.
Гомер с досадой взглянул на Нинон.
– Ты думаешь? – бросил он. – А мне вот кажется, что ей скорее наплевать… на Биби, на мой день рождения, да вообще на все на свете.
В веселых глазах Нинон мелькнула печаль.
– Твоей маме не плевать, Гомер, и ты сам это прекрасно знаешь.
– Ну как же, конечно, вот только не скажешь, что это бросается в глаза!
Нинон безропотно вздохнула и открыла холодильник в поисках идей для обеда.
– Ну что, каково это – полных двенадцать?
Гомер пожал плечами, не зная, что сказать.
– Ты прав, – продолжала Нинон, – это ничего не меняет. Разве что дает официальное право на некоторые ужастики – ну вот «Берегись», например, или «Оно»…[1] Гомер обрадовался. После прошлого просмотра ужастика, хотя он никому бы не признался в этом, его чуть ли не месяц доводили до приступов паники то хлопающий ставень, то скрипнувшая ступенька. Но тут-то дело другое – он смотрел бы на экран, а рядом сидел бы кто-нибудь из взрослых.