При этих словах она повернулась ко мне и еле заметно подмигнула, давая понять, что расставаться со мной она не собирается, а приведенные переводчики ее устроят вряд ли.
– И не спорьте, Дмитрий, – она опять повернулась к Песцову. – Я устала, и мои бедные нервы не выдержат продолжения этого разговора. Что вы будете делать, если я упаду в обморок?
Она чуть покачнулась, показывая намерение, затем с сомнением посмотрела на довольно грязный пол и решила поверить любому ответу Песцова, не проверяя его опытным путем.
– Филиппа, разве я позволю вам упасть? – не разочаровал он ее. – Я отнесу вас в вагон на руках.
– А надо бы вызвать врача, – неодобрительно сказала горничная. – Мисс просто так в обморок не падает.
Это было настолько неожиданно, что Песцов посмотрел на нее так, словно только сейчас понял, что она живой человек, а не предмет мебели. И правда, ранее я не слышала от нее ни единого слова при Песцове, да и в разговоре со мной она была весьма немногословна.
– Только не говорите, Дмитрий, что горничную тоже нужно уволить, – хихикнула мисс Мэннинг.
– Все против меня! – трагически простонал Песцов, прикладывая руку ко лбу.
Мне стало его жалко. В конце концов, у него из-за меня сплошные проблемы, и еще неизвестно, что будет дальше. Особенно если Волков узнает, что из Ильинска меня вывез действительно Песцов. Одной драной шкурой дело точно не ограничится.
– Дмитрий Валерьевич, – примиряюще сказала я, – существует теория, по которой мелкие неприятности разменивают одну крупную. Вдруг мое присутствие уберегает вас от чего-то страшного?
– Мне уже кажется, Анна Дмитриевна, что страшнее вас ничего быть не может, – огрызнулся он.
Но сделал это уже не с таким пылом, как раньше. Противостоять сразу трем дамам сложно даже Песцовым. Особенно если одна хоть и не говорит по-русски, но сразу требует разъяснений, о чем мы секретничаем на непонятном ей языке. Боится, наверное, что договоримся за ее спиной.
– Вдруг судьба приготовила вам нечто совершенно ужасное? – предположила мисс Мэннинг, выслушав мое объяснение. – А Анна героически ей противостоит.
Возможно, она даже убедила бы кавалера в моей святости, если бы наконец с улицы не раздался характерный свист поезда. Мисс Мэннинг сразу выбросила из головы всю ерунду, не касающуюся собственных вещей, которых все еще на вокзале не было. Мы вышли на перрон, где сразу вспомнилось посещение синематографа с Николаем, но здесь была не только картинка – приближающийся пыхтящий металлический зверь в клубах дыма, – но и полный набор звуков, сопровождающих прибытие поезда. И запахов тоже набор. Мне даже не надо было перестраивать обоняние, чтобы ощущать эту чудную смесь, являющуюся неотъемлемой частью железной дороги: креазот, угольный дым, машинная смазка и нечто неуловимое, что я назвала бы ароматом странствий, будоражащим душу и зовущим куда-то.