– Рома, брат, аккуратней, – командует тот, что лежит передо мной, но Рома не слушается.
Он, жестко прихватив меня за горло, начинает двигаться с такой силой, прямо через спазмы удовольствия, прошивающие мое тело до сих пор, что я, кажется, кончаю второй раз.
Или не кончаю?
Или это один, бесконечно длящийся оргазм? Не знаю. Не испытывала я такого никогда, не могу сказать.
Я задыхаюсь, раскрываю рот, смотрю, не отрываясь, в чернущие глаза Димы, внимательно наблюдающего за нами, и схожу с ума.
Низ живота скручивает очередным спазмом удовольствия, и я кричу. Вернее, пытаюсь кричать, не получается, выходит только хрип, а потом и он прекращается, потому что Дима меня целует. И прижимается ко мне спереди всем телом, трогает клитор, добавляя сто градусов к температуре, сжигающей нас дотла.
Рома не прекращает двигаться, его член настолько правильно, в настолько нужном сейчас темпе врывается в меня, что я только сильнее прижимаюсь, не в силах вообще нормально принимать участие в процессе.
Меня на это банально не хватает! Их – много! Так много! Они полностью заполняют собой мое пространство, ничего не остается, даже глотка воздуха.
Поэтому, когда Дима берет меня за руку и кладет ладонь на свой член, я только глаза закатываю, не в силах даже сжать как следует. Но ему этого и не надо, сам справляется, зажимая мои пальцы в своих и водя вверх и вниз, быстро-быстро.
Я теряюсь совершенно в происходящем и даже не успеваю сообразить, когда один брат сменяет другого, только через некоторое время осознаю себя стоящей на коленях, опирающейся на грудь одного, безостановочно целующего меня, и чувствую, как жарко и глубоко скользит во мне член второго.
Они поменялись? Нет? А разве это важно? Разве кайф хоть на секунду приостановился?
Боже мой, Боже, Боже, Боже…
Это невозможно терпеть, невозможно держать такой дикий темп.
Они – звери, они словно с ума сошли, мне кажется, мы занимаемся сексом уже несколько часов, настолько это все остро-растянуто и в то же время молниеносно!
Мои руки бессильно скользят по мокрым от пота телам, раскрытые губы кто-то беспрестанно целует, кто-то шепчет тихо и развратно, хрипит на ухо:
– Котен, котен, котен…
А я даже вразумительно среагировать не могу.
Я – не человек сейчас, я – комок нервов оголенный, по которому без конца бьют током в центр удовольствия.