…Совсем седой старик. Сидит, как и в прошлый наш разговор, на разлапистом пне. У ног – широченная Волга. Мы уже несколько раз с ним говорили. Образование у него, как он сказал, ниже среднего. Мыслит всерьёз и сосредоточенно. Может, как раз благодаря отсутствию этого самого среднего образования…
– Тебе самому-то сколько? Седой уж… – встретил он меня вопросом, будто мы и не прерывали вчерашний наш разговор.
– За шестьдесят, – отвечаю.
– Вот так! Тожа, значит, маешься! Попал в тот круг, где вопросов больше, чем ответов… Говоришь, что хотел бы пройти с каким-то своим зеркалом по увечной нашей дороге?.. По которой бредём все мы… И услышать отразившиеся голоса и мысли?.. Что ж… Каждому своё… Что это за зеркало такое?.. Мне внук, когда последний раз из города приезжал, сказывал, что где-то читал, мол, человеку отпущено для жизни по норме шестьдесят лет. Так мудрецы на Памире считают! Не все. В одном месте где-то, высоко в горах.
– Что-то маловато, – засомневался я, присаживаясь рядом на массивный, вывернутый из песка корень.
– И я сказал ему, что больно уж вобрез. Я слышал другое. Он разъяснил: до шестидесяти лет человек должон успеть всё, что положено ему в жизни. Понять всё, разложить по полочкам…
– Не скучно ли тем, кто всё понял? До дна исчерпал. Интерес исчезнет!.. И сколько тех, кому за шестьдесят лет! Тут как? – вырвалось у меня.