– Я возвращусь, как только сумею. Вы же знаете.
Анна прекрасно поняла его и опустила голову. Нежный румянец залил щеки девушки. Тут послышался стук подков по каменной дорожке у крыльца. Френсису помогли надеть плащ, и он уехал.
Через два часа Френсис завидел огромные чугунные ворота своего имения, и грум позади него протрубил в горн. Сторож выбежал из домика, чтобы распахнуть ворота, а его семейство высыпало наружу, кланяясь милорду.
Френсис кратко поприветствовал их, махнув рукой, но не придержал лошадей, а даже, напротив, на полном ходу подкатил к крыльцу. Время, проведенное в дороге, лишь распалило его воображение. Происходило нечто странное.
Он остановил взмыленную четверку у дверей, бросил поводья груму, соскочил вниз и немедленно прошел в дом, швырнув тяжелый плащ, перчатки и шляпу в протянутые руки немедленно возникших слуг.
– Где моя мать?
– У себя в будуаре, милорд.
Леди Мидлторп, красивая женщина, наградившая сына темными волосами и хрупким сложением, совершенно не ожидала увидеть своего отпрыска и растерялась:
– Френсис! Что ты здесь делаешь, дорогой?
Френсиса поразила ее нервозность, поскольку обычно она прекрасно владела собой. Боже, она даже теребит бахрому шали! Мать ненавидела дурные привычки такого сорта и никогда себе ничего подобного не позволяла.
Он пересек комнату и подал ей письмо.
– Я получил это сегодня.
Леди Мидлторп взглянула и побелела. Она читала письмо невероятно долго, словно смысл слов не укладывался у нее в голове. Затем леди Мидлторп села на кушетку и улыбнулась сыну своей самой обворожительной улыбкой.
– Ты только что приехал? Наверно, ты умираешь от жажды. Послать за чаем?
Френсис не поверил своим ушам.
– Нет! И, ради бога, оставь эти светские штучки, мама! О чем это письмо?
– Не смей употреблять такой жаргон в моем присутствии, Френсис!
– Я сейчас перейду на просторечье, мама, если ты не объяснишь мне толком, что происходит!
У него не было привычки говорить с ней грубо или принуждать к чему-либо, так что Френсис ожидал упрека, и довольно едкого. Вместо этого мать лишь встревоженно взглянула на него и уставилась на огонь в камине. Пальцы опять затеребили бахрому.
– Не понимаю, почему ты в такой спешке уехал из Ли-парка. Это наверняка крайне удивило герцога.
– Мама, – спросил Френсис, чувствуя, что его терпению приходит конец, – кто такой Чарлз Фернклиф и о чем это письмо?