И только ему я прощаю «ненаглядного голубка», хотя терпеть не могу, когда придумывают мне клички, созвучные с фамилией.
– Вот смотрю я на тебя, и душа радуется, – мужчина складывает руки на огромном животе, не сводя с меня глаз. – Эх, где мои двадцать лет?
– Вечно вы мне льстите, – фыркаю в ответ и краснею от столь приятного комплимента.
Валевскому бы поучиться, как девушкам комплименты отпускать – надо же, опять этот павлин влезает в мои мысли, прям как назойливая муха. Как же хорошо все эти три дня жилось без дурацких воспоминаний о Роме. Так нет же, снова думаю о несносном и высокомерном типе, который так некстати нарисовался в моей жизни.
– Голубочек, – улыбается мне управляющий, всем своим видом показывая, как рад лицезреть мою физиономию. – Была б моя воля, – он прищуривается, и спустя пару секунд заканчивает: – Я бы с тобой, ух! А так, – разводит руками, пока я прыскаю от смеха, – гипертония, аритмия и жуткий геморрой в перспективе. Как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.
– «Геморроя» у всех хватает, – вытираю невидимые слезинки после смеха. – Вон, – поднимаю кипу бумаг. – Как будто с цепи сорвались. Все хотят праздника и хорошего настроения.
– Н-да, – мужчина становится серьезным и начинает барабанить пальцами по столешнице, с неким сожалением во взгляде смотря на меня. – С настроением полная задница. Сейчас и тебе его буду портить.
– Что случилось? – улыбка резко сползает с моего лица, так как я впервые слышу подобное от Валентина Петровича.
Обычно он веселится, все слова переводя в шутку, или вот как сейчас, в бесконечные комплименты, и ни разу за год нашего плодотворного сотрудничества я не слышала от него ничего подобного.
– Придется тебе забыть о расширении, – вещает печальным голосом мужчина и тяжело вздыхает. – А ещё подыскать новый офис, потому что договор с тобой мы продлевать не будем. Черт! – проводит пятерней по волосам, пока я с круглыми глазами сижу и пялюсь на его физиономию. – У самого кошки на душе скребут, так мне противно это все говорить.
– Почему? – единственное слово, которое я сейчас в состоянии произнести, вырывается немного грубовато.
И оно никак не адресуется к последнему высказыванию управляющего. То, что он ко мне хорошо относится, я знаю давно. Не пойму лишь одного – какая глобальная катастрофа свалилась на его бедную головушку, что сейчас Валентин Петрович сообщает мне столь неприятные вещи.