– Девка заслуживала большего. За оскорбление нашего вождя ее надо бы отхлестать посильней да бросить потом воинам на забаву.
Мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы сдержать порыв заехать кулаком в его противную физиономию.
– Я плачу так много за полуживую рабыню? – притворился я недовольным покупателем, хотя злость в моем голосе была настоящей.
Кезро насмешливо оглядел дрожащее тело.
– Ты сам захотел эту дрянь. – Он потянулся было к узлам на окровавленных запястьях девчонки, но я, не отдавая отчета своим действиям, метнулся вперед и твердо сказал:
– Я все сделаю сам. Она теперь моя. – Когда последнее слово сорвалось с моих уст, я мысленно поморщился.
Кезро окинул меня презрительным взглядом и, хмыкнув, ушел прочь.
Я не стал терять времени даром. Присел около девушки, тихо поскуливающей в болезненном сне, и осторожно коснулся лица, чтобы определить, насколько сильна была лихорадка. Ее трясло, искусанные губы совсем потеряли цвет, а кожа полыхала жаром.
Стиснув челюсти, я пробежался пальцами по ее оголенному телу, оценивая повреждения, но самые серьезные раны были на спине, к которой безжалостно прилипла ткань моего плаща. Наконец я с опаской опустил взгляд на ее ноги и бедра. Штаны были порваны во многих местах, ткань истончилась, но я не заметил на них крови. «Значит, не тронули». С облегчением выдохнув, запахнул полы плаща на груди девчонки и начал осторожно срезать путы на ее запястьях.
Кинжал, надежно спрятанный в сапоге, справился бы с этой задачей куда быстрее, но я не стал раскрывать его местоположение на случай, если рядом находилась пара любопытных глаз. И воспользовался простым клинком, всегда висевшим на поясе.
Обагренные веревки с тихим шелестом упали на землю. Внезапно Фрейя вяло, едва ощутимо ударила рукой по моей ноге и что-то промычала под нос. Я покачал головой и улыбнулся. Она даже без сознания показывала свой характер.
– Что мне с тобой делать? – пробормотал я и медленно поднял ее с земли.
Она жалобно захныкала, но стоило ей прижаться головой к моей груди, тут же замолчала и спрятала избитое лицо в складке рубахи под мышкой. Отчего-то эта резкая перемена отозвалась у меня в груди странным, мимолетным приступом нежности.
Она сейчас казалась такой уязвимой, хотя еще вчера кусалась и бросалась на каждого, кто осмеливался к ней подойти; угрожала вождю самого безжалостного из всех существующих кланов и кидалась под стрелы.