Настолько, что я опять завожусь, и, насладившись по полной непониманием и удивлением, проступившим на немного испуганном, фарфоровом в свете луны личике, переворачиваю ее и ставлю в коленно-локтевую. Правда, сразу кладу ладонь на затылок и пригибаю голову к земле. Слышу в ответ возмущенный писк и, усмехаясь, врезаюсь в податливое, еще дрожащее от пережитого тело на всю длину. И замираю на секунду, давая себе время насладиться оху***ным видом тонкой талии, переходящей в круглую крепкую попку, ровной дорожкой хрупких позвонков, горящими бешеными глазами, посверкивающими на меня снизу. Голову вывернула, неуступчиво глядит. Недовольна. Поза не нравится, девочка? Ничего, потерпишь. Я подхватываю с земли чудом не разлившийся коньяк и делаю пару глотков из горла. Дикость нереальная. Такой эликсир так жрать. Но и кайф запредельный. Девка смотрит на меня, фыркает. А потом… Толкается недвусмысленно, насаживаясь до основания на член!
Да серьезно что ли? Подгоняешь? Ну, сучка! Напросилась! Ну, напросилась же!
Я отставляю коньяк, шлепаю наглую козу по крепкой жопке и делаю первый рывок. И сразу получаю бешеный разряд кайфа, потому что она выгибается и стонет. И срывает меня опять в штопор. Я уже не думаю о ее удовольствиии, полностью погружаясь в свой кайф, и двигаясь в ней с такой силой и скоростью, что она только стонет все громче и жалобней, да траву майскую, свежую пальчиками прихватывает. И смотреть на нее, выгибающуюся, принимающую меня полностью – совершенно особое удовольствие. Никогда раньше ничего подобного не испытывал. И от этого кроет. Я подхватываю ее за волосы, тяну на себя, не переставая двигаться, поднимаю, обхватываю поперек тела, сжимая крепкие, пахнущие Тессероном сиськи, поворачиваю за подбородок к себе и ловлю сладкие, раскрытые в стоне губы. И чувствую, как она сокращается на моем члене. Кончает. Опять, мать ее! И меня сносит тоже!
И, если у меня спросят когда-нибудь: «Какое твое самое оху**ное переживание в жизни, Миха?»
Я без сомнений отвечу: «Секс с сумасшедшей девчонкой в майскую лунную ночь».
Я подыхать буду с этим воспоминаниями, зуб даю.
Миша
Я откидываюсь на спинку водительского, курю найденные на сиденье и не утащенные девчонкой тресареры. В голове, обычно под завязку забитой самыми разными мыслями, пусто. И это, бл*, блаженство. Поймет только тот, у кого башка все время разрывается от миллиона задач, а потом в один момент они все – раз! И решаются! Состояние нирваны, бл*. Полного отходняка.