Суфии - страница 28

Шрифт
Интервал

Профессор Николсон особо подчеркивает подобное видение религии с объективной точки зрения, переводя Руми следующим образом:[12]

О мусульмане, если кто и влюблен на этом свете, то это я.
Если кто из христианских отшельников и сохранил веру, то это я.
Осадок от вина, кравчий, поэт, арфа, музыка, возлюбленный – это я.
Свеча, вино и радость опьянения – все это я.
Нет в этом мире никаких семидесяти двух сект и вероисповеданий,
Богом клянусь, всякая вера и секта – это я.
Земля и воздух, вода и огонь, да что там, тело и душа – все это я.
Истина и ложь, добро и зло, легкость и трудность от начала и до конца,
Знание и изучение, аскетизм, благочестие и вера – это я.
Огнедышащее преддверие ада, и сам адский огонь,
и рай, и Эдем, и гурии – будь уверен, все это я.
Земля и небо, и все, что есть на них, ангелы, пери, джинны и все человечество – это я.

Руми выбрался из клетки обычного сознания и увидел все в истинном свете, понял подобие и единство внешне различных вещей, осознал предназначение человека, и в особенности суфия. Все это стоит гораздо выше того, что обычно называют мистицизмом.

Перед лицом многочисленных и победоносных мусульманских фанатиков было далеко не безопасно утверждать, как это делали суфии, что реализация человеческих возможностей связана прежде всего с внутренним миром человека и не имеет ничего общего с выполнением каких-то одних действий и воздержанием от каких-то других. Вместе с тем суфии считали, что для того, чтобы мистицизм стал силой, способной пропитать все человечество, его необходимо вытащить из той секретной ниши, где он находится.

Суфии традиционно считали себя наследниками одного единственного учения, принимавшего в зависимости от обстоятельств множество различных форм. Это учение можно было сделать инструментом развития человека. Один из суфиев писал: «Наши души были опьянены вином бессмертия еще до того, как в мире появились сады, виноградные лозы и виноград».

Основу для широкого распространения суфийской мысли и деятельности заложили мастера классического периода, длившегося около восьми веков после возникновения ислама (примерно с 700 до 1500 г. н. э.). Суфизм был основан на любви, его движущей силой была динамика любви, и он находил выражение в обычной жизни человека, в поэзии и работе.

Между суфизмом и исламом не могло быть никаких внутренних противоречий, т. к. суфии считали, что сущностное трансцендентное учение достигло своего апогея в исламе. Таким образом, суфизм считался вполне совместимым с внутренней сутью ислама, так же как и с эквивалентными аспектами любой другой религии и иных подлинных традиций.

Следующая страница