Несмотря на слабый луч света, проникший в мысли профессора, и очевидность причин, этот свет вызвавших, больше он в лазарет не вернётся.
Однако вскоре после ужина Уоррен снова оказался у знакомых дверей, и снова почти невольно. Доктор Джессоп встретил его с улыбкой и совершенно не удивился, будто прекрасно знал, что профессор вернётся. Что ни говори, подумал Уоррен, в другом месте и в другое время мы, наверное, даже могли бы стать друзьями.
На следующий день профессор пришёл снова, потом опять, и так всю неделю. Входя в лазарет, он молча садился у кровати, где лежал «ледяной мальчик».
Джессоп не задавался вопросом, что заставляло профессора Уоррена искать общества этого мальчика. Какой бы ни была причина, она имела не больше значения, чем то, куда указывают в здешних краях стрелки часов. Однако доктор считал важным, чтобы ребёнок, независимо от своего состояния, время от времени чувствовал рядом чьё-то тепло.
Впрочем, сам Уоррен тоже не смог бы объяснить, зачем приходит, да и не стал бы пытаться. Ему достаточно было раз взглянуть на спокойное лицо мальчика, чтобы почувствовать, как яркие лучи солнца разгоняют тьму и придают его разуму новых сил. Да, план тоже оставался где-то там, задвинутый в дальний угол сознания, хотя и готовый, пусть не в ближайшее время, вновь обрести актуальность.
Доктор Джессоп был совершенно уверен: даже в бессознательном состоянии пациенты слышат слова присутствующих в палате и это способствует их пробуждению. Однажды вечером он рассказал Уоррену, что и сам иногда обращался к мальчику, подробно описывая ему свои действия. И тогда профессор решился. На следующий день он появился в лазарете с книгой в руках.
– Уолт Уитмен, – прочёл на обложке доктор Джессоп. – Стихи.
Не зная наизусть ни детских рассказов, ни сказок, профессор взял за правило в каждый свой приход прочитывать хотя бы по паре страниц: то стихи любимого Уитмена, то главу из справочника по квантовой физике или брошюрку о выживании на арктической военной базе. Как-то ему даже попалась статья о здоровом питании в условиях Заполярья. Не обращая внимания на самодовольные подмигивания доктора, Уоррен надевал очки и читал, время от времени катая в руке найденный у мальчика чёрно-белый камешек: ему нравилось ощущать под пальцами эту абсолютную гладкость.