– Да… – Он мнется, выворачивая пальцы, – я искал что-то официальное, но в наше время это непросто. Мало того, мне проблемы не нужны… Кхм! Извините, ну, и пришлось решиться на что-то… нетипичное. Ну, вы сами все понимаете.
– Разумеется, – соглашается Агата, ставя чашку с чаем на столик. – но и вы, надеюсь, осознаете, что организация наша… мягко говоря, некоммерческая.
– Э… Конечно! – вспыхивает тот, понимающе качая головой. Облизывает губы. – Конечно-конечно…
Нина с полсекунды вникает в его отсыревшее среди бетонных стен лицо, покусывая колпачок ручки.
– Что ж, тестирование не выявило никакой опасности – поздравляю. Пользуйтесь на здоровье.
Агата передает клиенту плотно запечатанную картонную коробку. Во время обмена он слегка касается ее пальцев своими, по-лягушачьи озябшими и сырыми. Она рвано отдергивает руки, случайно допустив на лице гримасу пренебрежения и отвращения.
Он смотрит на нее жалостливо и безропотно, но та остается неумолимой в своей желчи.
– До свидания, – сурово кидает девушка и спешит выйти на воздух.
Нина отдает клиенту кроткий поклон и бежит за подругой.
– Ох, Господи, я так устала… – выдыхает Нина, едва выйдя из подъезда.
Накрапывает мелкий дождь. Слепой, как его еще называют.
– Я тоже уже не могу видеть эти тупые лица, – соглашается Агата.
Они садятся на лавочку возле детской площадки.
– Хочется вставить ей живой член мужика!
– У нас этого тоже никогда не…
– Ладно, это слишком резко, согласна, – виновато осекается Нина. Красные треугольники слабо пульсируют на щеках. Дождь вдруг переходит в ливень.
– Боже… – подруга тяжело вздыхает, – как я хочу убежать.
***
Он плотно задвигает шторы, прячась от патрульных желто-черных машин. Опускается на пол, скрипя коленями, и забивает щель между дверью и ламинатом старым свитером. Эта комната звукоизолирована – единственное, что его более или менее успокаивает.
Человек заходит в ванную, снимает трусы, и в полумраке замечает свое ссохнувшееся и истаявшее лицо в отражении зеркала. Он замирает на секундочку, присматривается, будто увидел кого-то постороннего в своей квартире. Будто это грабитель, схвативший его шпица под мышку и замеревший в позе застигнутого.
Он касается коротких волос и потерянно проводит рукой по шее, как бы что-то ища. Он трогает глаза, словно их украли, опалые ресницы и потрескавшиеся тусклые губы. А вот веки – фиолетовые, с шиммером – у него никто не заберет.