Однако пищи еще мало, а на странствия нужны силы. После вчерашнего небольшого приключения я слаба, даже несмотря на силу, даримую амулетом селянки. Беру полевую сумку – амулет уже бережно спрятан в карман – и иду на берег реки, к своим ловушкам из ивовых прутьев. Может, в них попалась пара птах или даже кролик.
Сегодня мне везет. Я убираю в сумку четырех пойманных дроздов, несколько луковиц майских цветов и горсть рахисов папоротника – крепко скрученных молодых побегов, которые, как и люди, в начале развития нежны и мягки, но, вырастая, становятся жесткими и горьковатыми. Еды достаточно. Я разворачиваюсь, чтобы вернуться к себе, но тут раздается стук копыт. В четверти мили от меня рысцой скачет подкованный ездовой конь. Я торопливо ухожу с тропинки и прячусь в валежнике. Как только наездник проедет мимо, пойду своей дорогой.
Несколько минут спустя показывается гнедой конь с черной гривой и всадник в желто-зеленом жакете с цветочным венком на голове. Моя ладонь поспешно тянется за амулетом селянки. Ведьмин камень защищает тех, кто не хочет быть увиденным. Он прохладен и гладок на ощупь. Красный лоскут меж моих пальцев горит язычком пламени.
Обычно я не поднимаю глаз – не желаю быть замеченной. Но сейчас любопытство берет верх. Хочется рассмотреть и коня, и наездника. Я осторожно выглядываю из-за веток поваленных деревьев – всадник как раз проезжает мимо меня. На солнце вспыхивают пуговицы его зеленого жакета.
Он из благородных. Это видно по его сапогам и по тому, как он смотрит вокруг – так, будто владеет этим лесом. У него гладкие блестящие волосы, и шкура его коня тоже лоснится. Зачем я разглядываю его? Может, я под действием амулета, который сжимаю в ладони? Я подношу отполированный камень к глазам и смотрю на всадника сквозь маленькое отверстие. Откуда-то знаю: он обернется. И знаю, что зовут его У-И-Л-Ь-М. Когда всадник оборачивается, я вижу, что он юн и красив.
В это мгновение великолепный гнедой конь спотыкается о камень. Юноша теряет равновесие и вылетает из седла. Конь встает на дыбы, дико вращает глазами и выбивает подковами искры из камней. Он забьет упавшего юношу копытами, а помочь некому. Я выскакиваю из своего укрытия и хватаю коня под уздцы.
Успокаивающие чары – и конь почти сразу усмирен. С дикими лошадьми такое не проходит. Они избегают наших прикосновений. Этот же конь объезжен. Нервничает, но приучен к узде. Я поворачиваюсь к его хозяину, лежащему на тропинке. Юноша еще слегка оглушен падением, но теперь вне опасности. Он лишь чуть постарше меня. Я привязываю коня к ближайшей ветви и собираюсь скрыться в лесу.