Дежарден растерянно заморгал.
– Возможно, ты и прав. Я… должен поразмыслить над этим.
Владимир поклонился.
– Как тебе будет угодно, владыка. Я же пока соберу силы магов и буду ждать твоего приказа разрушить Бруклинский Дом.
– Разрушить… – Дежарден нахмурился. – Да-да, жди моего приказа. Я сам выберу подходящее время, Владимир.
– Прекрасно, владыка. Но если Кейны снова примутся за поиски свитков, способных разбудить Ра? Один, конечно, совершенно для них недосягаем, но второй…
– Это я поручаю тебе. Охраняй его так, как считаешь нужным.
Кажется, Владимиру понравилось то, что он услышал. Его глаза стали выглядеть еще ужаснее из-за возбужденного блеска под изуродованными веками. Я тут же вспомнила любимый дедушкин завтрак: вареные яйца с соусом табаско.
(Ну ладно, Картер, извини. Я знаю, что это звучит мерзко. А почему ты ешь, когда я рассказываю?)
– Мудрость владыки безгранична, – снова поклонился Владимир. – Но эти дети обязательно будут искать свитки, владыка. У них просто нет иного выбора. Если они покинут свое убежище и заберутся на мою территорию…
– Разве я не сказал, что намерен от них избавиться? – скучным голосом повторил Дежарден. – Теперь ступай. Мне нужно подумать.
Владимир беззвучно отступил в тень. Несмотря на белый костюм, исчезать он умел очень ловко.
Дежарден снова перевел взгляд на колышущуюся завесу света.
– Новая эпоха… – пробормотал он. – Время тьмы…
Невидимое течение вдруг подхватило мой ба и стремительно потащило его обратно к моему спящему телу.
– Сейди? – позвал меня чей-то голос.
Я рывком села на кровати. Сердце отчаянно билось. За окном спальни серело пасмурное утреннее небо. А в изножье моей кровати сидел…
– Дядя Амос? – растерялась я.
Он улыбнулся.
– С днем рожденья, дорогая. Прости, если я тебя напугал. Я стучал в дверь, но ты не отзывалась, и я встревожился.
Я разглядела его внимательнее. Вид у него был вполне здоровый, даже цветущий, и одет он был, как всегда, с исключительным вкусом. На носу – очки в тонкой золотой оправе, на голове – фетровая шляпа с плоской тульей, отлично скроенный черный костюм из тонкой итальянской шерсти придает приземистой фигуре даже некоторую стройность. Длинные волосы заплетены в тонкие косички, украшенные блестящими бусинами из какого-то черного камня – обсидиана, наверно. В таком наряде его можно было принять за процветающего джазмена (которым он действительно был) или за афроамериканскую версию Аль-Капоне (которым он не был ни в малейшей степени).