Психолог улыбнулся. Его немного покоробила последняя фраза. С чего это ему бояться?
– Ладно, назначайте время и место встречи.
– С удовольствием, – обрадовался Борис Дмитриевич. – Послезавтра жду вас в Мидасе.
Дмитрий потерял дар речи:
– Мидас? Это что, Крым?
– Именно, – подтвердил Истомин. – Ехать до Крыма от вашего города, насколько я знаю, не так долго. Но поверьте, у меня предчувствие какой-то опасности, и, чтобы избежать ее, я должен узнать причину гибели Вити. Во всяком случае, так мне кажется. Ну как? Приедете?
Лихута размышлял всего несколько секунд. Кажется, эта поездка спасет его от скуки и одиночества.
– Да, я приеду.
– Вот и отлично. – Лихуте показалось, что он вздохнул с облегчением. – Берите билет на автобус до Керчи.
– Идет, – поддакнул психолог. – Сейчас я отправлюсь за билетом и вечером позвоню вам.
– Я обязательно встречу вас в Керчи, – сказал Борис Дмитриевич.
– Хорошо, – согласился психолог. Он уже точно знал, что поедет и будет расследовать загадочное дело. Правда, если оно действительно загадочное. Иногда все же случаются самоубийства, как говорят, на пустом месте, а безутешные родственники не хотят верить, что близкий человек покончил с собой без посторонней помощи. Впрочем, это редкость. И тут Истомин прав.
– Так до встречи? – в голосе мужчины слышалось сомнение.
И Дмитрий поспешил его заверить:
– Да, до скорой встречи. Я постараюсь взять билет на завтра.
– Обязательно позвоните, – напутствовал его собеседник.
– Обязательно, – заверил его Лихута. Закончив разговор, он бросил равнодушный взгляд в сторону Центра и произнес: – Вот нашлось дело и без твоей помощи.
Здание равнодушно взирало на него темными окнами, словно говоря: собственно, никто и не возражает.
– Ну и отлично. – Психолог поднялся с лавочки, увидев нужную ему маршрутку.
Поселок Ла Сельва, 557 год н. э.
Две девочки-подростка – одна невзрачная, худенькая блондинка с длинным невыразительным лицом, вторая – с густыми смоляными волосами, тонкими, будто выточенными чертами и соблазнительной, но еще угловатой фигуркой – пробирались через лес, прыгая через толстые корни старых елей и поддевая медную хвою носками деревянных башмаков. Лес становился все гуще и гуще, чаща – темнее и темнее, крики каких-то птиц и животных, раздававшиеся, казалось, за каждым кустом, пугали.