Именно благодаря этой точности она увлекает заинтересованного читателя за собой исследовать всевозможные нюансы чувств. Этот автор понимает, что такое порыв, потому что чувствует пьянящее возбуждение. Она чувствует и прохладный ветер на улице, и зябкий сквознячок беспокойства. В тот же момент как эти чувства испытаны, они описаны – пригвождены к странице. Ни внешний, ни внутренний мир не имеют привилегий один перед другим, но в каждой фразе схвачена их взаимосвязь: чистый свет логики и намерения, пестрая и пятнистая тень подсознательных влечений, полуоформленных желаний. У автора острый глаз и слух, но ее суждения великодушны и сдержанны. Она уважает своих персонажей. Никто из них не существует для того, чтобы его презирали. Конрад, к примеру, «изучает конфликты», оставляя за собой след нанесенного ущерба и зная, что женщины наведут порядок. Но он остроумен и порой на удивление проницателен и добр; мы понимаем, почему Антония увлекается им. В этих романах даже чудовища питают пристрастие к любви. Кем бы они ни были – робкими простушками или закоренелыми эгоистами, – они жаждут милости. И цепляются за веру в то, что кто-нибудь разглядит за их сумасбродством надежность. Ищут того, кто прочтет их и останется рядом с ними, будет знать худшее, но продолжать перелистывать страницы.
Элизабет Джейн Говард родилась в 1923 году в состоятельной, имеющей большие связи и несчастной семье. Ее отец и его брат руководили лесоторговой компанией – не столько руководили, сколько «просто славно проводили время», как говорила она. Они это заслужили. Ее отец был призван в армию в семнадцать лет, выжил в Первую мировую войну на Западном фронте, привез домой Военный крест. Отцом он был ласковым, но двуличным и ненадежным. Боязнь девочки, смешанная с увлеченностью, стала источником вдохновения для романов о Казалетах, атмосфера которых далеко не так уютна, как может показаться. Брак ее родителей и их последующие отношения вместе с отношениями самой Джейн послужили наглядным образцом кризисных ситуаций почти для всех написанных ею книг. «Есть только два типа людей, – рассуждает Конрад в романе «В перспективе», – те, кто ведет разную жизнь с одними и теми же супругами, и те, чья жизнь одинакова с разными…» Это лишь одно из множества подобных желчных наблюдений – емко выраженных и болезненно-точных.