Его танкисты сопротивлялись отчаянно, расстреливая все до последнего снаряда. Поэтому рядом с русскими Т-34 и КВ пылали и факелы немецких машин. Пространство между танками было усеяно трупами солдат двух армий, вне зависимости от политических взглядов, веры, национальности. Они все хотели жить, пытались из последних сил вылезти в открытые люки в башне и днище, вдохнуть в предсмертных муках глоток воздуха, охладить кожу от жутких ожогов. Выстрелы становились все реже, заканчивался боезапас. Уже блестят на солнце автоматы немецкой пехоты, солдаты в долгополых шинелях без страха шагают к ослабевшему танковому батальону. Мороз понял – сражение проиграно, надо отступать, чтобы не попасть в плен. Он сдавил ларингофон и выкрикнул в эфир:
– Всем экипажам, внимание, говорит Мороз, приказываю отступать. Повторяю – отступление. Первыми отходит рота Зимина, потом Соколов, командиры КВ, прикрываем тылы. Направление вдоль холма и на восток, в сторону опорного пункта в Тихоновке.
Раздался треск, и откликнулся знакомый голос Зимина:
– Есть отступать.
– Соколов, Семерка. Прием, Семерка, слышишь меня? Уводи своих ребят, кто еще живой. Семерка!
Мороз выругался под нос прямо в эфире – что там случилось с новым ротным. И рявкнул новую команду:
– Зимин командует двумя ротами, заменяет Соколова. Всем экипажам «тридцатьчетверок», за Зиминым в отступление!
Остатки разбитого батальона потянулись в тумане черного маслянистого дыма с дороги, один за другим скрываясь за земляной возвышенностью. Пехота армии вермахта принялась поливать их дождем из пуль, издевательски, с насмешкой. Они не причиняли вреда бронированным тяжелым КВ, которые могли раздавить любого из фрицев одним движением, но стрельба не прекращалась, пока последний советский танк не скрылся за поворотом. Немцы словно устроили торжественный салют, празднуя такую быструю победу. Немецкие танки тоже были подбиты, уничтожена артустановка, но еще осталась пехота, бодрая, рьяно прущая с автоматами на ослабевший батальон. От этого Морозу было в два раза горше: понесли большие потери, командный состав погиб почти весь, и ротный командир, и комбат. Их батальон сорвал боевую операцию, а теперь и фрицы, как брехливые собаки, лают им вслед из автоматов.
Он бросил радисту:
– Связывайся со штабом, срочно! Надо доложить, что нас разбили во всю голову.