Мышки из книжки - страница 2

Шрифт
Интервал


Когда в запыленное окошко чулана заходило погостить солнышко, то в нем нежились и разминали затекшие бока абсолютно все обитатели. Охрипший когда-то свисток принимался скрипящим голосом насвистывать польку, и тут же к нему на помощь приходили старенькие клавиши благородного рояля из дворца какой-то там герцогини. Само собой, имени этой герцогини, да и была ли она когда-то на самом деле, никто не знал, но выброшенные клавиши так гордились своим высоким происхождением, что ни у кого из жителей чулана язык не поворачивался задавать неудобные вопросы. К тому же сами клавиши частенько жаловались на то, как бесстыдно и не оправдано их разлучили с «отцом». Так они называли рояль, для которого когда-то были созданы и с которым провели лучшие годы своей жизни. Еще бы, ведь в то время они блистали на балах, ублажая своей музыкой кружащиеся в танце пары, а теперь пылились на самодельной полке между граммофоном и выцветшим веером из страусиных перьев. Веер был ужасно ворчливым соседом, а когда в нем заводилась моль, то становился и вовсе невыносимым. От его ворчания и постоянного зуда страдали все восемьдесят восемь клавиш. Пятьдесят две белые и тридцать шесть черных. Особенно неудобно было то, что некоторые октавы умудрились поссориться между собой. Ссора между первой клавишей «Ля» и последней «До» пятой октавы тут же стала известна всем, поскольку вся клавиатура начала неимоверно фальшивить. Дружные обитатели чулана умоляли их помириться, но «До» пятой октавы никак не желало идти на компромисс. Что поделать? Приходилось лишь принимать их такими, какими они были созданы. Больше остальных страдал от этого музыкального скандала величавый граммофон. Все знали, что у граммофона абсолютный слух, и он совершенно не переносит фальши. Бедняга ворчал и чесал свое единственное, огромное ухо валявшейся рядом и частенько выпадающей ручкой.

В старом чулане жило еще много интересных вещей. Периодически, когда хозяева дома покупали что-то новенькое, то по традиции относили отслужившую утварь сюда же, в кладовую, и обитателей чулана становилось все больше и больше. Хозяева даже не догадывались, как скучали за ними их бывшие друзья и какая надежда теплилась в этих, неодушевленных на первый взгляд, предметах, которые очень хотели хотя бы на один день пригодиться и послужить верой и правдой своим любимым владельцам.