Мара задыхалась от ужаса и слез, она уже не сопротивлялась, это было все равно бесполезно. Двое сильных мужчин держали ее за руки, пока Альваро наклонялся над ней. Вдруг он начал яростно избивать ее по лицу, очевидно, чтобы специально добавить себе возбуждения и чувствовать ее боль, которая, по его мнению, должна будет доставить ей удовольствие. И да, он хотел видеть, что ей тоже
будет хорошо, и почти был уверен, что выполнит свою мужскую мис сию сейчас в полном объеме и Мара надолго запомнит его «ласки». Такие извращенные понятия в его разуме заставляли его все сильнее испытывать неимоверное желание войти в нее как можно скорее, но в Маре все-таки нет. Ей, разумеется, было больно, и если бы не эти побои, может быть, она даже смогла бы почувствовать что-то приятное, но тогда это было невозможно.
Когда уже все лицо Мары было залито кровью, а тело в синяках, Альваро яростно овладел ею, и так продолжалось довольно долго, он никак не хотел приближать пик своего блаженства, стараясь оттянуть его и как можно дольше совокупляться с этой несчастной девушкой, которая от боли чуть было не потеряла сознание, а из-за ее криков стражникам пришлось заткнуть ей рот кляпом. Но вот наконец он кончил, после чего встав, оглядел ее бедра и промежность, которые были обильно залиты кровью. О да, то была девственница. Он повернулся к ее отцу и подошел к нему, чтобы показать ему, кто здесь главный и победитель, а кто источает злобу и еще большее отчаяние с невероятной болью. Это невероятно тешило самолюбие Альваро, и ему безумно нравилось смотреть на страдания Мануэля и его жены.
– Гореть тебе в аду, проклятая тварь! – проговорил Мануэль с чувством злобы, исполненным гадливости и дикого презрения. – Ты заплатишь за это, и за все свои деяния. Смейся сколько хочешь, чудовище! Будь ты проклят! Ты сдохнешь в муках, истекая кровью.
– Посмотрим, чья кровь потечет быстрее, поджариваясь на медленном огне, – презренно проговорил Альваро над лицом Мануэля. – А смертью ты меня не пугай. Мы все там будем, днем раньше днем позже… Но ты там будешь очень скоро. Так что…
До встречи в аду.
Альваро приказал бросить Мануэля в темницу с Лоренцо, а Матильду посадить в другую. Мару посадить отдельно, но в более комфортные условия. А пока стражники насиловали ее по очереди, Альваро смотрел на это с отвращением и даже не хотел больше приближаться. Пока она больше его не возбуждала, вызывая лишь глубокое отвращение и чувство мерзости. Однако он не жалел о том, что сделал, и осознавал, что сексуальный голод может настигнуть его снова, а плоть этой девицы уж больно отличается от остальных и ему сильно понравилось пребывать в ней. Уж больно редкая у нее была красота и необыкновенно красивое тело. – Ну все, довольно! Я же сказал, все по одному разу! – скомандовал Альваро, – Был приказ оставить ее в живых, но не насиловать до смерти. Пошли вон отсюда! А ты унеси ее в камеру, что наверху. Позже распорядись, чтобы принесли еду.