– Это почти одно и то же, – невозмутимо отвечал Бенедикт. – Когда один человек убивает другого, это называется убийство. Когда человек убивает себя сам, то его убивает нечистый дух, который вселился в жертву заранее, чтобы дать ей такую установку.
– Вот ведь какая дрянь этот ваш нечистый дух, отец Бенедикт, а тень, которая теперь будет на вашей школе… Когда приедут к вам с проверкой и начнут разбирательства, вы им тоже будете пояснять о том, что некий злобный дух заставил парня воткнуть себе в горло указку? Может быть, просто сослаться на то, что юноша был не здоров психически? Во всяком случае, его поведение до того момента прямо на это указывает.
– Вы намекаете на то, что мне следует замять это дело, да, возможно вы правы, – соглашался Бенедикт, – сейчас я в некотором смятении, и мне даже, знаете ли, сложно соображать, такое у нас впервые произошло. Надеюсь, что в последний раз. Но в чем я точно уверен – что Педро явно что-то напугало, причем настолько сильно, что рассудок помутился мгновенно. Должен заметить, что раньше за этим парнем не наблюдал такого. Да и воспитывался он в довольно приличной семье.
Бенедикт всеми способами пытался избежать всего этого разговора, но никак не получалось, все вышло так, будто он оправдывался перед Аароном, будто вообще он сам явился причиной того самого помутнения рассудка у мальчика. Аарон умело загнал его в угол, а перед этим его тринадцатилетний сын, который в одно мгновение перевернул тут все с ног на голову. Бенедикт всегда знал о существовании нечистой силы и о злодеяниях ведьм и колдунов. Он даже пытался писать об этом книгу, основанную на событиях личного наблюдения. Но, однажды попав под преследования инквизиции, он уничтожил все свои труды, предав их огню. Самого отца Бенедикта не удалось поймать, так как он бежал на другой конец страны, найдя приют в монастыре своих последователей, которым удалось его скрыть и даже сделать так, чтобы его поиски прекратились. Позже Бенедикт основал при нем богословскую школу, в которой и обучался Антонио.
Он пристально, и даже дотошно вглядывался в Аарона, пытаясь найти некую зацепку или разгадку, точнее, понять, почему от него веет чем-то таким зловещим. В отличие от маленького Хуана, Бенедикт был не из пугливых, и подобные явления всегда вызывали в нем интерес.