– Ладно, – сказал я ей. – Не хотел поднимать эту тему, но ты мне должна. Если бы не я, ты бы сейчас гнила в пещере циклопа, на острове в море Чудовищ.
Кларисса стиснула челюсти.
– Проси о любой услуге, Перси, только не об этом. Детей Ареса слишком часто оскорбляли, и не думай, будто я не знаю, что люди болтают у меня за спиной.
Я чуть было не ляпнул: «Ну, так это же правда!», но вовремя прикусил язык.
– Так что, ты просто будешь смотреть, как Кронос нас раздавит? – поинтересовался я.
– Если вам настолько нужна наша помощь, скажите детям Аполлона, пусть вернут нам колесницу.
– Ты ведешь себя, как ребенок.
Дочь Ареса кинулась было на меня, но Крис поспешно встал между нами.
– Тихо-тихо, ребята, – проговорил он. – Кларисса, знаешь, возможно, он в чем-то прав.
Дочь Ареса презрительно улыбнулась.
– И ты туда же.
Она устало пошла прочь, Крис бросился за ней следом, бормоча:
– Эй, подожди! Я только имел в виду… Кларисса, погоди!
Я смотрел, как последние искры над костром Бекендорфа, кружась, улетают в небо, потом направился на арену для фехтования: мне требовался перерыв, и хотелось повидать старого друга.
Глава 5
Я въезжаю в дерево верхом на своей собаке
Миссис О’Лири увидела меня первой, а я ее до последнего не замечал – мало кто умеет так прятаться, учитывая, что она размером с мусоровоз. Я вышел на арену, и тут меня сбила с ног стена темноты.
– ГАВ!
В следующий миг я уже лежал на земле, мою грудь придавила гигантская лапа, а лицо вылизывал огромный, шершавый, как наждачная бумага, язык.
– Ой! – выдохнул я. – Привет, девочка. Я тоже рад тебя видеть. Ой!
Миссис О’Лири понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться и слезть с меня, за это время я оказался с ног до головы покрыт собачьей слюной. Адская гончая хотела поиграть в «принеси палку», так что я поднял бронзовый щит и, размахнувшись, швырнул его над ареной.
Кстати, Миссис О’Лири – единственная в мире дружелюбная адская гончая. Она, скажем так, досталась мне по наследству, после того как ее прежний владелец умер. С тех пор она жила в лагере, но Бекендорф… ну, Бекендорф обычно заботился о ней, пока я отсутствовал. Он выплавил для нее бронзовую кость, которую она обожала грызть, приклепал к ее ошейнику именную бирку с улыбающейся рожицей и перекрещенными костями. Словом, после меня Бекендорф стал для адской гончей вторым лучшим другом.