Итак, план прост. Сводим вместе эту троицу, а дальше как в том мемасике из интернета, когда кот катит деревянную лошадку на колёсиках, на которой сидит щенок, со словами: «Езжай отсюда нахрен!».
Пусть едут отсюда нахрен.
Обеденный зал поражал своей роскошью. Помпезные интерьеры, длинный стол с позолоченной резьбой и кудлатыми завитушками, такие же массивные и пафосные кресла на которых восседала моя семья, толпа угодливых слуг. Я прошествовал мимо этого великолепия, и плюхнулся на моё личное, не менее помпезное сиденье.
– Ты опоздал, – с укором произнёс Дерус, граф, и по совместительству мой отец.
С папенькой мы, в общем, неплохо ладили. Папенька закрывал глаза на мои шалости, давал денег и не лез в личную жизнь, а я, в свою очередь, не лез в его личные дела. С остальной семейкой было чуть иначе, я бы назвал это «вооружённым нейтралитетом».
– Дела, дела, – мило улыбнулся я. – Ты же знаешь, весь день в заботах.
Папенька странно на меня посмотрел. Тот Кайл сарказмом и язвительностью не отличался, но ничего. Пусть привыкают к новому Кайлу.
Принесли еду. От одного запаха у меня потекли слюни. Бифштекс, настоящий! Твою ж мать, это вам не сраный доширак. Я отрезал ломоть и отправил в рот. О, божественно.
– Божественно, – констатировал я.
– Вечно ты ругаешь еду, – начал граф, – хотя Бикрос так старается… Погоди, что ты сказал?
Ну вот, получилось как в том анекдоте про поручика Ржевского. Вышел Ржевский поутру на крыльцо и с душой произносит:
– Красота-то какая!
– …мать, …мать, …мать, – привычно отозвалось эхо.
– Божественно, – снова произнёс я. – Путь Бикросу выразят благодарность от моего лица.
Младшенький, Басен, чуть не подавился вилкой, но вовремя икнул, и столовый прибор со звяком упал на пол. Подбежавший слуга подобрал вилку и тут же положил взамен новую. Сеструха и мачеха глядели на меня словно на привидение. Ну как же, крокодил сказал доброе слово. Небывальщина.
Я начал поглощать угощение. Не спеша, аккуратно, отрезая ломтик за ломтиком. Семья даже позабыла про трапезу, наблюдая, как я ем, Кайл обычно не утруждал себя этикетом. В себя они пришли лишь тогда, когда я положил столовый прибор на стол.
– Папенька, – ласково улыбнулся я, – ты случаем не одолжишь мне денег?
– А… кхм… да, – пришёл в себя граф. – Сколько ты хочешь?
– А сколько не жалко, – честно ответил я. – И чуток сверху.