– А в то время, что меня не было, с кем ты советовалась? У меня был какой-нибудь заместитель?
– Да. Вы просили идти к Белиалу, если что-то понадобится. Но я, честно говоря, так ни разу и не сходила.
– Значит, всё было гладко?
– Не совсем, но… Я всё сумела решить сама.
– Ты умница, Мириам, – решила подбодрить её Дарья. Было видно, что девушка очень старалась, – Но, знаешь, может, я делаю поспешные выводы… Ты ведь в курсе, что не обязательно всем угождать, чтобы тебя принимали и уважали?
Девушка улыбнулась – одновременно восхищённо и печально.
– Вот теперь я вас узнаю. Вы очень часто говорили мне эту фразу. И я уже начинаю её понимать.
– Хорошо. И вот ещё что, Мириам… Ты ведь давно меня знаешь. Может, поможешь вспомнить, что у нас с Бели…
– Простите, но я ничего не знаю, – испуганно затараторила девушка, – Мне уже к детям пора. Спускайтесь тоже, если хотите. У них сейчас начнётся урок духовной культуры.
На этом она быстро выбежала за дверь. Дарья заметила, что Мириам оставила у кровати поднос с завтраком. Самое время! Об ужине вчера она так и не вспомнила.
На белой тарелке лежало нечто светлое, порезанное кружочками диаметром с теннисный мяч. Больше всего напоминало варёную картошку или марципан – эту сладость Дарья очень любила, поэтому попробовала блюдо с явным интересом. Увы, ожидания не оправдались: на вкус оказалось всё-таки как картошка. Даже, пожалуй, чересчур картофельно, словно рецепторы на языке отказывались принимать реалии нового мира, в котором едят такую банальщину. Выбирать не приходилось: Дарья поискала на подносе соль, но её там не оказалось. Нашлась только кружка с какой-то прозрачной жидкостью. «Только не вода, пожалуйста, только не вода, – шептала Дарья, поднося ёмкость ко рту, – спрайт, мартини, минералка на худой конец, да пусть даже водка…».
Не суждено было сбыться и этой надежде. Однако нет худа без добра: вода оказалась на редкость вкусной, даже будто бы родниковой. Такую и безо всяких добавок пить можно.
Наевшись центанской картошки, посоленной слезами из-за несбывшихся надежд, Дарья решила приступить к своим непосредственным обязанностям, а именно – спуститься на урок. Не столько из-за того, что хотела проверить, как тут без неё обходились – это её не особенно волновало – сколько из-за того, что сама хотела побольше узнать о духовной культуре Центана. Память-то пока не торопилась её выручать, а садик, который она вчера так легкомысленно испортила, никак не выходил из головы. Вдруг тут не принято прощать ближнего своего?