– Полагаю, вам не терпится услышать, какими причинами обусловлена необходимость вашего присутствия в этих стенах. Ведь вы служите по военно-морскому ведомству, – полковник остро взглянул на Лазоряна. – Мне известно, что вы проявили интерес в отношении моей особы. Мне также известно, что вы пытались это сделать осторожно, через особо доверенных друзей…
После этих слов лицо Лазоряна сделалось мрачным, а взгляд – холодным. Он поднялся и ледяным тоном отчеканил:
– Господин полковник, соблаговолите объяснить, кто вы и что здесь происходит. В противном случае я буду вынужден…
– Ваше сиятельство, вы не дослушали меня, а уже пытаетесь делать выводы, – не обратив внимания на выпад Георгия, спокойно перебил его Яхонтов. – Прошу вас, присядьте.
Лазорян взглянул на Румянцева. Тот ответил ему сочувствующим взглядом. Затем кивнул, словно подтверждая слова полковника. Странно, но после этого Георгий почувствовал, как к нему возвращается спокойствие.
– Благодарю вас, – произнес Яхонтов, видя, как Лазорян вновь садится в кресло. Затем бесстрастным голосом сказал:
– Не стану держать вас в неведении. Я представляю Департамент контрразведки Генерального штаба. А Дмитрий Иванович – военную разведку.
Что и говорить, Георгию стоило немалых усилий сохранить невозмутимость. Несмотря на внутреннее смятение, от него не укрылось, как Яхонтов и Румянцев обменялись быстрыми, многозначительными взглядами.
После чего слово опять взял полковник:
– Не могу не признать, в целом держитесь вы хорошо.
У вас неплохое самообладание.
– Боюсь, в данных обстоятельствах это – слабый повод для радости, – не удержался от колкости Лазорян. – Могу я узнать, какое отношение имеет мое самообладание к ведомствам, которые вы здесь представляете?
– Самое что ни на есть прямое, – ответил Яхонтов. – Мы с Дмитрием Ивановичем хотим предложить вам послужить Отечеству…
Он слегка замялся. А потом закончил:
– Но в несколько ином качестве.
– Но я уже служу Отечеству, – четко отделяя каждое слово, ответил Георгий. – Смею надеяться, мой нынешний статус лейтенанта военно-морского флота России ничуть не хуже любого другого служения Отечеству. Простите, господа, но я не представляю себя в иной роли. И менее всего в той, какую вы желали бы для меня определить.
– Вы убеждены, что вам известна и понятна эта роль?