Оставшись один на один с брошенным городом, в пустом небоскребе, я начал переосмысливать миссию на свою прародину, целью которой было сделать больше фотографий, потому что каждая из них будет стоить немалых денег. Но теперь в моих глазах она наполнялась новым, глубоким смыслом.
Я ничего не вижу. Не видит и мой объектив. Он просит вспышки, но ее использование сейчас просто недопустимо. Я боюсь незваных гостей больше, чем пустого, мертвого города, наполненного когда-то жизнью. Меня же теперь наполняли смешанные чувства, одиночества, страха, тоски, тревоги и, конечно же, восторга, не дававшие мне заснуть. Укутавшись в теплую куртку и облокотившись на сырую стену, я сидел на полусгнившей двери, давно снесенной с петель. Меня поочередно пугали то тишина, то непонятные звуки в этом мертвом небоскребе. Да, я проявлял малодушие, но с другой стороны не каждый храбрец смог бы пойти на такой шаг. Уже вскоре я сдался и достав из сумки объемную литровую флягу, сделал несколько крупных глотков. Горючая смесь обожгла меня изнутри согрев тело и успокоив нервы. Это был особый напиток, который я решил использовать только в самых крайних случаях, экономя его особое содержимое. Эта фляга была наполнена своеобразным коктейлем, в котором я намешал все, что оказалось в моем домашнем баре. Вышло весьма неплохо.
Вспоминаю, как меня провожали друзья. Три моих лучших друга, откровенно говоря, не понимающие мое творчество и равнодушные к моим работам. Но это не мешало им показывать свои любительские снимки, сделанные в путешествиях и экскурсиях. По большей части это были ужасные фотографии, и я ненавидел себя в эти моменты за то, что не мог спокойно их просматривать, пропуская мимо ушей грубейшие ошибки, резавшие мои глаза как песок.
Несмотря на все это, мы ценили общение и нашу дружбу и это было главным. Они не подозревали, куда я собрался лететь, иначе быть мне прикованным цепью в своем жилом модуле, под их бдительным присмотром. Пришлось соврать, сказав им, как и своим родителям, что хочу поработать пару дней в кратере Тихо. Они поверили, правда, выразив свои сомнения относительно столь долгого пребывания в знаменитом кратере, не понимая, что еще можно выжать из этой избитой достопримечательности.
Я подскочил на ноги так резко, что у меня закружилась голова. Озираясь по сторонам, я пытался понять, что за звук мог меня разбудить. Но хмурый рассвет за холодным окном постепенно проник в мертвый небоскреб, тускло освещая его обнажившиеся внутренности. Света было вполне достаточно, чтобы разглядеть окружающее меня пространство и убедиться, что мне ничто не угрожает. Возможно, мне что-то просто приснилось. Скорее всего, так оно и было, если учесть, что я проспал всего пару часов, наполненных тревогой и страхом.