– Не я решила, а ты решил на стороне роман завести. Ты, наверное, забыл, что у тебя уже есть жена? Ах, ну понимаю, что ты мальчика хотел, а я тебе раз и девочку родила. Ну уж извини, невозможно забронировать только нужный пол. А эта твоя… кого носит под сердцем? Мальчика или девочку?
– Да причем тут это? Мишка, не слушай ее, я тебе сам все объясню.
– Ну конечно, Мишка, не слушай меня! А слушай его, он тебе мозги-то запудрит. Прямо как мне когда-то. Только теперь я все знаю. Да и ты знать должна… – голос у матери дрогнул и тут она расплакалась. Мишель не знала, что делать. Новость выбила у нее почву из-под ног. Оглушила. Так вот почему папа так радовался, когда Мишель пошла на футбол, единственная девочка из всей школы! Он тогда сказал, что сбылась его мечта погонять мяч со своим ребенком. Так вот почему он покупал ей не посудку и куклы, а мячи, квадракоптеры и танчики, не платья, а футболки и шорты. Он хотел мальчика. А появилась она. Так вот откуда это странное имя, которое ну никак не вяжется с фамилией. Сколько раз над Мишелью смеялись, спрашивая: «За что родители так над тобой поиздевались, выбрав имя Мишель при фамилии Носкова?» А папа просто хотел Мишку. Михаила… Мишель вспомнила, как когда-то давно, когда ей было лет пять, папа принес с улицы котенка. Вот, говорит, принес пацана! Назвали Ромкой… Через некоторое время оказалось, что Ромка-то кошка! Так и звали все Ромашкой. Значит Мишель тоже что-то вроде той кошки. Неудачное пополнение. От пронесшихся бурей мыслей стало плохо и потемнело в глазах. Родители шумели, выясняя отношения, а Мишке хотелось не быть, исчезнуть. Ее здесь никто не ждал, не хотел. Здесь хотели мальчика. Если бы он был, то родители бы и не ссорились.
Затихшая мама наблюдала за реакцией дочери и вдруг крепко обняла Мишель, а потом еще крепче, а потом расплакалась вновь. Из ее удушающих объятий хотелось вырваться, убежать, спрятаться. Мишель нестерпимо захотелось, чтобы они ушли, иначе она взорвется. Взорвется и расплещутся ее кишки по всем этим синим обоям с корабликами.
– Оставьте меня одну! – только и смогла выкрикнуть она. Ей казалось, что сейчас должны хлынуть слезы, но как она ни старалась заплакать от накативших чувств, плотина слез так и не прорвалась.
Родители потихоньку вышли, все еще гневно шипя друг на друга. Мишель осталась одна в комнате умирать от тысячи мучительных вопросов: «Зачем я родилась?», «Я хоть кому-нибудь нужна?», «Почему это случилось именно со мной?» В комнату маленьким вихрем ворвался Эппс и завилял радостно хвостиком. Он прыгнул на кровать и вылизал лицо маленькой хозяйки. Мишель гладила и гладила его голову до тех пор, пока не затихли последние вздохи, но жгучая боль в груди не проходила, было так больно, будто кто-то избил ее только что, испинал ботинками прямо в грудину и под ребра, шандарахнул со всей дури по спине и по голове.