– Вы в ней уверены?
– Как в себе, Ваше Преосвященство.
– Это хорошо, дилетантство и разного рода непрофессионализм нам сейчас никак нельзя допустить.
– Абсолютно с вами согласен.
– Ну что же, Давид Ирославич, поднимем за успешную компанию, – царь поднял золотой кубок, усыпанный драгоценными камнями.
Я поддержал его, и мы выпили.
– Вы, государь, скажите мне, готов ли сонник?
– М-м, аппарат крайне сложный, но в нашем распоряжении лучшие кибер-учёные государства, так что проблемы будут решены, и техника должна быть готова в ближайшее время, но вы же понимаете, специалисты такого рода сильно неординарны, и загонять их в рамки времени выходит гораздо дороже, так что будем наедяться, что всё получится.
– Надеяться?
– Увы, Давид, говорю вам как есть, и вы прекрасно знаете, как я не люблю все эти неоднозначные слова, но ситуация такова, что приходится их использовать.
– Хорошо, государь, будем, наедятся.
Потом мы спокойно поужинали и уже после, во время того как я распрощался и почти вышел за дверь, царь меня одёрнул и тихо сказал.
– Не стоит щадить рабочий материал, надеюсь, ваша протеже это осознаёт? Мы слишком долго пытаемся, теперь нужно действовать.
– Конечно, мой государь, я в этом убеждён, – ответил я, но на душе было неспокойно, ведь я реально не был уверен в том, что мы сможем осуществить задуманное.
– Тогда я спокоен, Давид. И ещё кое-что, мы уже обсуждали с вами, что есть причины, почему они находятся именно там, а мы с вами здесь. И меняться местами ни вы и уж тем более я желания не имеем. Пусть мы радикальны в наших взглядах, и приверженцев нашего движения сейчас очень мало, но настанет время, Давид, и мы получим большинство. Кстати, вот, может, этот мэр к нам присоединится? Как его там?
– Николай Исаевич.
– Да-да, мистер Талл, посмотрим, что он из себя представляет.
Глубокая чёрная дыра, наполненная страхом, отчаяньем, горечью и ужасом. Попавший сюда без всяких причин получает огромную дозу безумия, и без разницы, кем ты себя возомнил, здесь ты настоящий, и не тебе решать насколько сильно темнота сломает тебе хребет.
Темнота, ничего не вижу, нет даже очертаний хоть каких-то предметов, но я чувствую, я точно знаю, что я в этой долбанной комнате. Почему, ну почему я нахожусь всё время здесь?
– Аня, почему мы тут, почему мы постоянно в этой комнате?