В другой раз, в ночные смены, когда остывала горка деталей, проточенных на станке, я устраивался на замасленный ящик и осторожно, чтобы не испачкать страниц, перелистывал фундаментальный труд по взрослой и детской психиатрии. Откуда берется тело и что такое сознание – интересно мне было знать еще с тех самых лет.
Или судебная медицина со мной. И дома, и на работе листаешь и смотришь на творения рук человеческих по отношению к себе подобным. Рожаем детей, сами сходим с ума, убиваем друг друга – чудесный результат долгого пути человечества к «совершенству».
Воистину, время течет, но нравственность человеческая застыла на месте. Может быть, оттого это, что надоело нам к этому совершенству идти, или оттого, что идти устали? Может быть, и придуман там, на Верху, Конец Света, чтобы мы смогли отдохнуть немного от самих себя по ту сторону земного быта, оглядеться спокойно в нем без ножа в кулаке, без мата в горле, а потом, вернувшись куда-нибудь на Сатурн, неспешно продолжить на новой кухне и в новой спальне свою незамысловатую эволюцию.
В отпуске летом 1959 года, загорая на песке у Петропавловской крепости и внимательно наблюдая за неустанным движением невских волн, я лениво перелистывал подзабытые учебники, пробуя поступить в ту самую школу, в которой все про всё знают – что такое жизнь и смерть, с чем едят атомы и молекулы, и чем отличается движение планет от движения человечества.
Знали там, наверное, и почему вот этот старик, седой как лунь, но загорелый и кряжистый, положив на скамеечку тюбетейку, вставал затем на голову и стоял так не малое время.
Между купаниями и разного рода размышлениями, незаметно для себя я поступил осенью на химический факультет высшего военно-морского училища инженеров оружия.
Тоже ведь перст Судьбы. Не попади я на кораблестроительный завод, не встретились бы мне двое статных офицеров, приглашавших нас в свое закрытое учреждение, которое располагалось на проспекте Сталина, почти в самом его конце, в шикарном здании бывшего Дома Советов. И что было в этом учреждении, никто не знал, поскольку никаких табличек на высоких и массивных дверях не висело, а вокруг все было спокойно и тихо.
Но мне нравились эти военные. Особенно – морские офицеры: дисциплинированные, подтянутые, всегда побритые, с кортиком на боку. Да и потом – в училище была та самая электроника и ядерная физика, которые меня весьма занимали. Разруха еще, послевоенное время, а вот рвалась душа в какие-то дали.