Когда мы прибыли, я был рад видеть Эдгара и, поздоровавшись, обнял его. Знакомая улыбка и приятный смех вновь заполнили всё моё внимание, пока Блэк не взял в руки скрипку. Я упёрся взглядом в его руки, в эти выразительные и тонкие пальцы, созданные для скрипки и музыки в целом. То, как ловко он управлялся со смычком, как прекрасно брал каждую ноту, не допуская ошибок. Я был заворожён и не мог оторвать взгляда. Так мне хотелось, чтобы этот миг длился вечно, чтобы мелодия не кончалась, но рано или поздно, а смычок должен будет оторваться от скрипки, и я с каким-то предвкушением и страхом ждал этого момента.
Стоило Эдгару закончить, как я вышел из транса. Его музыка без преувеличения гипнотизировала, приковывая всё внимание и сосредоточение. Никак нельзя оторваться, даже допустить постороннюю мысль – всё разом выбивается из головы, стоит Эдгару взять в руки музыкальный инструмент.
Эта волшебная особенность его музыки напоминала мне игру уже сложившихся композиторов и титанов в сфере музыки. Всё же Эдгар довольно молодой музыкант и его имя утвердилось лишь на слуху, но не более того. Просто нельзя не замечать его талант!
– Я бы хотел играть не один,– вдруг сказал он.
– Ты же не…
– Я бы хотел играть вместе с тобой, пока это ещё возможно…
– Ну я ведь не…
– Просто слушай меня, я буду вести. Попробуешь?
– Ладно…
Я сел за предложенный инструмент. Открыл крышку фортепиано и увидел клавиши. В груди что-то заныло, будто бы тоска обрела телесную форму и сжимала сердце. Коснувшись клавиш, я вспомнил все свои неудачи, сколько раз я ошибался и путался в нотах, сколько раз у меня ничего не получалось, сколько раз надо мной смеялись… перед глазами стояла картина моего первого и последнего выступления на соревнованиях, когда я опозорился так, что убежал со сцены сам и не думал, что притронусь к фортепиано ещё хоть раз. Прошло несколько месяцев, перед тем как я сделал это, но все эти месяцы запомнились мне куда лучше, чем уроки преподавателей музыки.
– Прости, я не могу.
– Почему?– Эдгар обернулся ко мне.
– Когда я играю в группе… в общем, на меня они особо и не рассчитывают, так что я привык, но играть с тобой… как музыкант, я ничего не стою, в отличие от тебя…
– И ты даже не попытаешься?– Эдгар удивлённо нахмурил брови.
– Может не сегодня?
Мои слова сильно его расстроили, я это видел и чувствовал нутром, но… как бы мне не хотелось играть с ним, как бы не хотелось даже выступать, я чувствовал эту пропасть между нами так сильно, что не мог сделать и шага на встречу из-за страха. Меня просто сковало это противное липкое чувство и от этого моя вина перед Эдгаром только разрасталась. Казалось, что даже не притронувшись к клавишам фортепиано, я опозорился, как никогда раньше до этого.