Глава 1
.
Материк
Она была пластичной и вертлявой. Худоба и живая мимика делали её похожей на вечного подростка. Причёской она напоминала Клеопатру – пышные волосы до плеч, идеально ровная чёлка. Впрочем, звали её довольно обычно – Анна.
Для акции в музее она решила ещё больше похудеть, чтобы вовсе утратить телесность. Но когда критики говорили о дополнительной жертвенности на полотне, измождённом виде, то это всё они придумали. Ни о какой морали речь идти не могла – женственные формы отвлекали от созерцания искусства.
Познакомился с ней Роб на крыше, хотя их встреча произошла чуть раньше – в лифте. Весенним днём он заходил в подъезд с мыслью, как бы исполнить пари. Спор, довольно банальный, заключался в следующем – он должен был поцеловать незнакомку, не абы какую, а такую, чтобы при взгляде на неё сбивалось дыхание. Как не трудно понять, дело было в институте на первых курсах.
Когда он забежал в лифт, в нём уже стояла девушка в куртке-косоворотке. Он увидел острые, словно выточенные из гранита, черты лица и светло-серые с голубым отсветом глаза. Чересчур прямая короткая чёлка подчёркивала их красоту. Они не поздоровались, что обычно для современного города, и, как будто не замечая друг друга, молчали, изучая зеркало, потолок и даже предостережения о пожаре. От девушки пахло чуть сладкой цитрусовой туалетной водой и новой кожаной курткой. «Лучше момента не представится», – подумал он и, обняв, притянул незнакомку к себе. Вначале она несильно пыталась вырваться, но когда он стал её целовать, то всецело растворилась в поцелуе.
Лифт открылся на последнем этаже – такое бывает, когда никто не успел нажать нужную кнопку. Перед ними был залитый солнцем пустой коридор. В конце его из лучей света проступала старая зелёная лестница, уходящая на крышу. И могло показаться, что ступеньки заканчиваются на яркой, ослепляющей вспышке.
– Весной часто забывают закрыть чердак, – сказала девушка, и её лица коснулся луч. Роберт, не раздумывая, стал подниматься наверх. Она шла вслед за ним в его тени.
Наверху разгорался полдень. Солнце безжалостно избавлялось от всех второстепенных деталей. Лишь то, чего оно касалось лучами, оживало, становясь доступным глазу.
На крыше они сели около громоотвода. Подставив лицо солнцу, девушка щурилась, как кошка, и обнимала колени, прижав их к груди. Анна в то время носила длинные гольфы, не доходившие до колен, высокие ботинки и шляпку-клош, за спиной обычно болтался маленький рюкзак. И уже тогда её глаза завораживали кого угодно, кроме друзей-студентов.