Александр рассказывает медленно, с паузами, я успеваю за ним набирать текст. Меня увлекает его рассказ. В комнате жарко, я снимаю пиджак и остаюсь в нежно розовой блузке. Александр не обращает внимания на мой вид.
– Второй раз я ослушался отца, когда подружился с Витькой. Он был на год младше меня. Его мать работала дворником. Дом наш был пятиэтажный, постройки тридцатых годов с высокими потолками и большими квадратными комнатами. Мы жили в четырехкомнатной квартире, а Витька с матерью ютились в полуподвале. Мне нравилось бывать у них. Там я чувствовал себя лучше, чем дома. Я запросто мог отрезать себе краюшку хлеба, макнуть ее в сахар и с удовольствием съесть прямо в комнате. Никто не одергивал меня, не заставлял мыть руки и чинно сидеть за столом. До сих пор помню восхитительный вкус жареной картошки, которую мы ели со сковородки. Помню, в Америке этот запах мне ночами снился.
Как я понял позднее, Витька пользовался не виданной для меня свободой мысли. Ему никто не диктовал, что читать, с кем дружить, о чем мечтать. Мать даже не проверяла его тетради. Если в дневнике появлялись двойки, тройки или замечания, порола Витьку ремнем. Это случалось не часто. Витька не был тупым или ленивым, но иногда увлекался книжкой или игрой и забывал делать уроки. Витька был фантазером. Он мечтал построить подводную лодку и отправиться на ней в плавание. На земле прутиком он рисовал лодку в натуральную величину, а я сомневался, поместимся ли мы с ним там. В том, что я поплыву вместе с Витей, у меня сомнений не было. Почему я подробно рассказываю о своем детстве и о Витьке? Все это сыграло потом решающую роль в моей судьбе.
Он останавливается.
– Пожалуй, все на сегодня, у меня есть другие дела.
Я выключаю компьютер.
– Мне завтра приходить?
– Да, конечно. Я думаю, у нас получится.
Я иду вприпрыжку, размахивая сумкой. Пока у меня есть работа, а осенью, я уверена, я найду себе постоянную работу. И не надо снижать уровень зарплаты в моем резюме. Пиджак я несу в руке. День разгулялся, солнце светит совсем по-летнему. Я ловлю себя на мысли, что часа три не вспоминала сегодня о Евгении.
В больнице долго сижу на жестком диване, жду Владислава. Медсестра с любопытством поглядывает на меня.
– Вы на прием или по личному делу?
– На прием.
В глазах разочарование, до чего же у нас любопытный народ!