– Что хочешь? Долг твоего брата спишу вчистую.
– Гогена, висящего в твоем кабинете, – протягиваю руку, чтобы скрепить сделку, и вижу нерешительность, написанную на физиономии спорщика. – Поганец Игорек меня не интересует.
– Давай, Боря, не дрожи рукой. – вдруг подает голос Федор. Впервые наверное в жизни он не сидит безучастно. – Это же не душа, в конце-концов. Хотя, они, наши души давно уже заложены. Моя уж точно, – задумчиво, словно про себя заканчивает он. Философ комнатный, блин.
– А теперь правила, – разжимаю я пальцы, все еще чувствующие чужое пожатие.
– Неделя. Случайно выбранная мной баба. И полная свобода действий. Правил никаких.
– Что я должен сделать? – затея Бори меня начинает напрягать. – Не убить же несчастную? Если так, то Алмаз твой.
– Так неинтересно, – рычит Борис Маркович, – Убивать не надо. Она сама должна будет пожертвовать собой, ради тебя. Это будет доказательством.
– Доказательством чего? – в голове мутится, как после недельного загула.
– Влюби в себя дуру за неделю. И еще. Все это время она должна жить в твоем доме, не знаю как ты заманишь курицу. Можешь вырубить, украсть. Запугать – возможности безграничны, ни в чем себе не отказывай. Федюнчик, вон, не смог заманить красавицу. Хватило трех дней, чтобы он задрал лапки вверх.
– Это дурацкое пари, Борь. Бабы вешаются на меня гроздьями. Их любовь огромна и бесконечна. А еще она безусловна. Потому, что это чувство не ко мне, а к деньгам и положению, которые я могу им дать. – Мне становится смешно до одури. – Ты ведь проиграешь. Я готов. Выбирай жертву.
– Вон та, толстая. С глазами больной собачки. Более некрасивых чем эта, тут нет, – ухмыляется Борька, указывая глазами через дымно-мутное стекло на столик в глубине зала, над которым тут же вспыхивает тусклая лампочка. Кабинет зоны Борьки сделан так, что мы можем наблюдать за тем, что творится в зале, а посетители за нами нет. – Если через семь дней страшилище бросится за тобой в огонь, считай ты выиграл. Отказаться можешь в любой момент. Но Алмаз мой в этом случае. Рукопожатия достаточно, конечно, я тебе верю, но есть еще запись камер наблюдения.
Надо наверное пересмотреть мое мировоззрение. Таких друзей за хобот да в Третьяковку. Думаю, что звание моего близкого приятеля Боря лишится сразу, как только безумие войдет в завершающую стадию. И чертову незнакомую бабу мне даже жаль.