– Привет, детишко, как учёба?
– Нормально. Уроков было мало, – непринужденно ответила мне, поглядывая на повязки.
Я выдавил из себя самую дружелюбную улыбку, пусть у меня начала зудеть бровь, ничуть не жалел о боли. Помог подруге снять куртку. Даже здесь нарисована Пантера! Хех!
– К соседке значит пошла, – догадался я.
– Всё-то тебе скажи, Марина просила не говорить о том, что Юлька хочет тебя навестить, – улыбнулась бабушка, оглядывая стол и холодильник с печкой. – Ты поел? – сомнительно обратилась ко мне.
– Да, блинов. Спасибо.
Я вообще не хотел, чтобы Юля видела меня таким… подавленным. Боялся на себя в зеркало смотреть и всё же она пришла. Навестить. Меня. Не то, что родная мать. Та наверно к подругам ускакала и забыла обо мне. К бабушке наверно так, забежала на раз и всё. Ай!
– Поранился? – обеспокоенно спросила она, точно медсестра, беря руки. – Мда, замотал так себе. Развяжется.
Удивляясь, как у двенадцатилетней девочки столько опыта в плане повязок, я спорить не стал и позволил развязать. Наверняка своя болезнь сказалась, что скрывалась за косой русой чёлкой.
Сначала Юлия вымыла руки и аккуратно сняла повязки. В её лице не возникло сочувствия, сожаления или страха, точно всю жизнь этим занималась – это ощущалось сквозь пальцы, с аккуратно квадратными маленькими голубыми ногтями. Столько красоты в них, созданные для творчества, и тут такое… я всякое в жизни видел, слышал, и представить не мог, сколько было у моей подруги повязок. Несмотря на свою хрупкость, взгляд оставался стойким и решительным, об этом говорили её движения, заряжающие меня какой-то энергией и вытесняя всякие смуты из головы! Музыка не помогала, как взгляд фисташковых глаз. Я ощутил на лице тот же жар, что во время ворошений углей в печи! Это ты скорее заряжаешь её. Только в данном случае, я не боялся обжечься.
Подруга уверенно попросила у бабушки аптечку, уводя меня к столу. Я как по наитию двигался, словно мною управляли извне и просили наблюдать. Не было больно от обработки ран. Совсем ничего не чувствовал. Обрадовался, что кому-то позволил трогать свои руки. Вспоминая, как вчера хотели мне помочь, стало стыдно. Бабушка, братья с дядей хотели сделать то же самое, а я отнекивался и резко отвечал: «Не надо. Я сам», а маленькая девочка усмирила меня одним взглядом без уговоров!