Но ничего не помогало, мысли не выходили из головы, и касались они, как бы странно это ни звучало, похода десятилетней давности. Павел рассказал все как есть, умолчав только об одном: было еще нечто, не дававшее ему покоя с тех пор. А началось все до смешного просто…
Стоял такой же погожий день, как и сегодня. Солнце светило с ослепительно-синего неба, покрытого редкими мазками облаков, кудрявых и безупречно белых. Ветер сбивал жару, не давая воздуху излишне накалиться, отгоняя его куда-то на юго-восток при первых признаках подступающей духоты.
Так же шумела молодая листва, так же рвалась вверх высокая трава. А за городом все это ощущалось еще сильнее.
Платформа, тянувшая вдоль путей на добрую сотню метров, упираясь в самом своем начале в небольшое здание вокзала, напоминавшее скорее кассу с буфетом, была в тот день наводнена людьми. Большая группа, примерно человек из сорока, готовилась выйти в лес, в сторону гор, которые незаметно, по мере движения на запад, вслед за неспешно плывущим по небосводу июньским солнцем, прорастали из невысоких поначалу холмов.
Павел и Витя (так он называл друга, сокращая имя «Виталий») стояли чуть в стороне от остальных, на дальнем краю платформы, обрывавшейся в этом месте у густых зарослей кустарника. Отсутствие перил еще больше усиливало эффект от такого резкого перехода, прочерчивая границу между привычной асфальтово-металлической цивилизацией перронов, столбов и рельс и совершенно другим миром, в котором следы человека ограничивались только протоптанными кое-где тропами и редкими просеками, прошитыми поблизости от железной дороги черно-серебристой нитью линий электропередач.
Друзья готовились перейти границу между этими мирами, столь разными, что сложно было поверить в то, как существуют они одновременно, бок-о-бок друг с другом.
У ног поместились два плотно набитых рюкзака: Витин был как всегда защитного цвета, Павел же взял ярко-синий, что тоже вполне удобно: с таким сложно пропасть из виду как в лесу, так и в большой компании.
Витя по старой своей привычке смотрел куда-то вверх, на сосновые верхушки, обозначавшие начало леса почти сразу за станцией. И это был не внимательный взгляд человека, ищущего глазами что-то конкретное, а скорее мечтательный взор не успевшего повзрослеть романтика. Таким его Павел и запомнил. И помнил таким до сих пор.