Старшиной к нам был прислан Усольцев Петр Павлович, парень хороший, непьющий, вежливый и спокойный, бывший председатель колхоза «Победа» Егоршинского района. Усольцев был членом ВКП (б).
Из санитаров выделялся некто Иван Малов. По-видимому, фамилия Малов ему была дана в насмешку. Он был почти два метра ростом, по профессии шахтер с Егоршинских копей. Как и большинство егоршинских шахтеров Малов был горьким пьяницей. Для меня началась постоянная мука со всеми этими шоферами, санитарами, они пьянствовали, уходили в город, не спрашивая ни меня, ни начальника госпиталя.
Я не был кадровым военным Красной Армии, не считая моего кратковременного пребывания в ней еще в 1918 году под Пековым. Тогда я и получил звание батальонного комиссара, что равнозначно майору. Но все мои шофера и санитары оказались бывшие кадровые красноармейцы. Знали, что такое воинский устав и дисциплина. Однако, в сравнении со старой армией, в которой я служил почти четыре года, эта дисциплина казалось для меня какой-то фальшивой, наигранной. Беспрекословного подчинения и выполнение приказаний не было. За положенным ответом: «есть, слушаю и т.д.» обязательно шли обязательно дополнительные разговоры, пререкания – «отрыжки митингования».
«Нет! – думал я, – с такой дисциплиной, мы не победим немцев».
По старой привычке я иногда громко перебивал рассуждающего: «не разговаривать, повтори приказания» и нередко давал «мата».
Однажды Малов явился ко мне, сильно выпивши, и привел с собой какого-то молодого человека лет 25—28. Молодой человек был почти трезвый.
«Вот, товарищ комиссар! – заплетавшимся языком начал Малов, – я привел к вам самого настоящего шпиона».
«Почему ты думаешь, что это шпион?» – молвил я.
«Я, товарищ комиссар, хоть и пьян, но сразу вижу шпиона. Вместе мы с ним сначала пиво пили в „американке“, а потом он начал меня спрашивать, где я живу, что я делаю».
«Дальше что было?» – перебил я Малова.
«Дальше я повел его к вам, пусть, мол, комиссар разберется».
«Где работаешь?» – быстро спросил я у «шпиона».
«На заводе «Урал обувь».
«Какой цех?»
«Седьмой, товарищ комиссар».
Я позвонил – мне ответили, что такой рабочий у них действительно работает, и работает хорошо.
«Можешь пойти» – сказал я рабочему, сердито глянув на сконфуженного Малова.
Следующий день у меня целиком ушёл на то, чтобы пристроить Малова на гауптвахту на четырнадцать дней. Все гауптвахты были битком забиты.