– Чего надо? – хмуро спросил Леонид. Радости встретить живого человека среди покойников не было ни на грош.
– Зачем вам оружие, товарищ? Катастрофа закончилась, ближайшие пять тысяч лет на Земле будут мир и благополучие.
Ишь как чешет, будто книжку вслух читает.
– Серьезно? – усмехнулся он.
– Совершенно серьезно, я вам клянусь, товарищ! – это уже не тот, которого Леня на прицеле держит, а второй такой же. Начищенный, наглаженный. Где они прятались всю эту Великую Ночь, в каком таком убежище?
Вокруг уже целая толпа гомонит. Не одинаковые, нет, но похожие друг на друга, в разноцветных рубашечках, чистенькие, с-с-сука, довольные.
Леонида едва не стошнило. Он пошел напролом, двигая стволом из стороны в сторону, пробивая себе проход через эту свору. Один из чистеньких убраться не спешил, прыгал прямо перед ним обезьяной. Мешал.
Леня нажал на спусковой крючок. Карабин коротко харкнул выстрелом, звякнула в мгновенно наступившей тишине гильза. Человечек удивленно посмотрел на дырявую на животе рубашку: странно, но крови не было, только пороховой след и мокрое пятно непонятной липкой дряни зеленоватого цвета. Приложил к дырке ладонь, убрал. Потом озадаченно поднял взгляд на Леонида:
– Зачем это? Вы не правы… товарищ.
И не падал, тварь такая, не кричал, не извивался от боли, словно плевать хотел на .223Rem, подавай калибр пострашнее. Леня выстрелил еще раз, уже жалея патроны. Вторая дырка, рубашка окончательно потеряла праздничный вид, но на самом человечке и это попадание никак не сказалось. Хорошо хотя бы, что остальные заткнулись.
Ладно. Так значит так. Леонид закинул на плечо ремень карабина и вытащил из-за пояса угрожающе блестящий тесак. Размахнулся для пробы разок, а потом примерился и снес голову стоящей перед ним нелюди – а как еще называть нечто, от двух выстрелов в упор не падающее?
– Получай, руманешти, матросский подарок! – всплыло в голове читанное некогда в другой жизни.
Тесак легко разрубил шею до половины, а потом встал наискосок намертво, звякнув обо что-то. Голова человечка покосилась, свернулась набок, но из разреза не вытекло ни капли крови. Только обрубки проводов в цветной изоляции, гибкие трубки, размеренно плюющиеся все той же зеленоватой жижей, да толстый железный стержень на месте позвоночника, затейливо рифленый, весь в странной резьбе.