Избранный выжить - страница 10

В беседе с ректором Московского гуманитарного университета Юрием Афанасьевым Ежи Эйнхорн сказал, что самым важным событием в политической жизни мира после войны он считает «Декларацию прав человека», вошедшую в конституции большинства стран. Это признак того, что человечество идет к лучшему. «Но ведь это чисто бумажный продукт», – махнул рукой Афанасьев. «Согласен, – улыбнулся Ежи, – но ведь Библия и Манифест Коммунистической партии – тоже бумажная продукция. А посмотрите на последствия».

Все начинается с бумаги. Все, что пронизывает нашу жизнь сегодня – телевидение, авиация, полеты в космос, – все начиналось с рисунков и пометок в блокнотах чудаков, которых никто не воспринимал всерьез. Точно так же, как в наше сознание вошли компьютеры, через полтора-два поколения мы привыкнем к мысли, что все люди на земле равны. А как же быть с иерархией? Как быть с завистью? Да никак. Никакие принципы и декларации не могут отучить завистливого быть завистливым, а жадного – жадным. Только цвет глаз и волос тут ни при чем.

Почти все авторы рецензий на книгу упомянули в названиях статей о некоей «избранности» Ежи Эйнхорна. «Избранный понять» (Нина Катерли, «Вечерний Санкт-Петербург», «Бремя избранности» (Евгений Сагаловский, «Независимая газета»). И в самом деле, все меньше и меньше остается в живых свидетелей кошмара, постигшего Европу в середине XX века. Совсем немногие из них находят в себе силы и мужество рассказать о том, что им пришлось испытать. И уж вовсе единицы воистину избраны сделать это с такой художественной силой, с таким могучим зарядом гуманизма, как это сделал Ежи Эйнхорн. И читатель, несомненно, найдет в этой книге ответы на многие вопросы, звучащие сегодня актуально, как никогда.

Это повествование я посвящаю

тем пятидесяти шести тысячам евреев в ченстоховском гетто, которым мир позволил умереть в безвестности – с горечью, печалью и вечной памятью,

тем почти пяти тысячам двумстам евреев, выжившим в лагере Хасаг и построившим, несмотря на незаживающие душевные раны, новую жизнь – с уважением и восхищением,

моим родителям, Пинкусу и Саре, подготовившим меня к жизни,

Нине, давшей мне счастливую судьбу – с огромной благодарностью, преклонением, глубоким уважением и безграничной любовью.

Я написал эту книгу, думая прежде всего о своих внуках, Дане, Микаэле и маленькой Ким, – надеюсь, что они когда-нибудь ее прочитают.